Владимир Зеленский, в успехе которого немалая заслуга Василия Петровича Голобородько, будто напрашивается на подобный анализ "от образа". Недаром звучали прямые заявления, что украинцы "на самом деле" проголосовали за Голобородько. Но у Зеленского, помимо роли учителя из сериала "Слуга народа", за плечами сотни других ролей, он профессиональный пересмешник. И если Голобородько – это наивный герой из плеяды иванов-дураков, умудрившихся получить полцарства, сам Зеленский – классический трикстер, полная противоположность наивности.
Трикстер – это человек играющий, у нас таких любят: Буратино, Остап Бендер, Карлсон, Ходжа Насреддин, Швейк, Фигаро, немного плут, иногда редкий плут, всегда фантазер. В них ценится умение уходить от давящих норм и правил, прикидываться, безнаказанно пересекать границы, которые большинству кажутся непреодолимыми и священными, смеяться над сильными и смешить слабых. Незаурядная внутренняя свобода и дерзость, с которой она проявляется, вызывают восхищение, порой – раздражение и возмущение. Трикстеры троллят и стебутся, порой над святым, всегда над властью, дурачат ее, иногда очень зло. Их поступки часто на грани, а то и за гранью приличий, как у Вовочки, героя советских анекдотов. Зеленский ведь тоже Вовочка, а тот всегда нагло "кладет на", как кладут Кошевой и Зеленский в известном номере с пианино, обладающем, как считают ненавистники самозванца, страшной разоблачительной силой. Да, шут и клоун, как порой обзывают президента, это тоже ипостаси трикстера.
...
Зеленский оказался ответом на цинизм предложения на политическом рынке к концу 2018 года, на пятом году войны и очередного постмайданного разочарования. Порошенко предлагал поверить в то, что вдруг превратился в набожного националиста-милитариста, Тимошенко обещала новый курс, в котором была одна сильно не новая и при этом главная деталь – она сама. Бойко настаивал сдаться. Остальные и сами не верили ни в себя, ни себе. Ничего удивительного, что выбрали кукиш им всем.
Одно важное обстоятельство: трикстера отличает повышенная витальность, игра, которая составляет смысл его существования, позволяет не впадать в отчаяние и выживать вопреки обстоятельствам, он полон жизни и энергии, непростительной в чьих-то глазах легкости. Затяжная война поневоле привела к росту в Украине культа смерти, а политики к нему не только приобщились, но и как следует разогрели с помощью пропаганды, пытаясь использовать в своих интересах. Здоровые народные инстинкты потребовали общественный организм сбалансировать депрессивную героику. Тяжесть проиграла легкости, смерть жизни, Танатос Эросу. Пусть не наверняка, не навсегда и не везде, а только на выборах, но выборы – это же такая игра. Без игры жизни нет.
...
Очень характерно, что Зеленского наотрез не приняла национальная культурная элита. В этой среде презрение к нему и горькие оценки народного выбора стали едва не маркером, отличающим своих от чужих. Именно культурная прокачанность "зелефобских" сливок заставляет их отказывать трикстеру в исполнении совершенно несвойственных задач: это персонаж "из другой оперы", им ли не знать. Больше верилось, что скорее прожженный циник из прагматических соображений взвалит на себя груз государственного возрождения, чем шут, само пребывание которого на вершине – оскорбительная насмешка над всем и всеми, что ниже, над Украиной. В довершение всего он ведь еще и "малоросс", звезда массовой культуры, взошедшая на постсоветском русскоязычном пространстве, прямая угроза украинскости как таковой.
А вот массовый избиратель, наоборот, посчитал ловкого, легкого и удачливого персонажа более соответствующим своим ожиданиям – провернуться, выкрутиться, проскочить тяжелую полосу, которую переживает Украина. И русская часть идентичности, и российская популярность Зеленского будто дают ему доступ к ресурсам, позволяющим, нет, не победить, а преодолеть, объегорить Россию, противостоять которой в лоб – дело зряшное. Зеленский – гибридная реакция Украины на гибридную войну
