Декарбонизация экономики: способна ли Украина идти "зеленым курсом"
Президент Украины Владимир Зеленский на климатическом саммите в Глазго анонсировал сокращение выбросов парниковых газов в Украине к 2030 году на 40%.
Этого можно достичь двумя путями: за счет внедрения "зеленых технологий", что очень дорого даже для развитых стран мира, или с помощью тотальной деиндустриализации экономики, что просто, но чревато ухудшением социальных стандартов в нашей стране
Кстати, с учетом падения промышленного производства в Украине, начиная с 1991 года, наша страна уже внесла значительную лепту в декарбонизацию.
В этом же ряду и денуклеаризация - отказ от ядерного оружия и остановка работающего блока Чернобыльской АЭС.
Позиция Украины была высказана достаточно недвусмысленно:
"Долгосрочной целью государства является достижение углеродной нейтральности, также правительство работает над заменой ископаемых видов топлива, таких как уголь".
В Глазго более более 40 стран, в том числе Украина, взяли на себя обязательства отказаться от использования тепловой генерации, которая базируется на угле как виде ископаемого топлива.
Внимание к углю в рамках новой глобальной "зеленой стратегии" сейчас особенное, так как это топливо рассматривается как один из крупнейших накопителей СО2, и сжигать его – преступно для экологии.
Обязательства по отказу от угля взяли на себя такие страны как Канада, Польша, Украина, Вьетнам, но отказались от угольных ограничений крупнейшие потребители угля: Австралия, Китай, Индия и США.
Кстати, в Америке, где еще недавно угольная тепловая генерация в общей структуре производства электроэнергии занимала до 50%, роль угля в общем сегментировании энергорынка снизилась до 25-30%, что сопоставимо с нынешним уровнем "карбона" в украинской энергосистеме.
Одни из самых глубоких, системных рисков, которые формируются сейчас для украинской экономики – это риски, связанные с перезагрузкой базовой энергетической модели страны, как в промышленном, так и социальном аспектах.
Социальные риски в Украине, связаны с тем, что у нас наблюдается два парадоксальных явления: с одной стороны, ужасающая энергетическая бедность, когда более 10 млн домохозяйств или 40% бытовых потребителей, используют в месяц до 100 кВт/ч, а 60% - не более 250 кВт/ч.
С другой стороны, даже такое мизерное потребление электроэнергии у нас возможно лишь на базе самых низких в Европе социальных тарифов.
Экономические энергетические риски: примерно 20 из 30 лет независимости мы обладали дешевой электроэнергией, которая была потенциальным системным элементом нашей конкурентоспособности.
Теперь этот фактор из потенциально-реального стал фантомным.
Декарбонизация – очень дорогая игрушка даже для богатых стран. Прежде всего, вследствие того, что "зеленая энергия" дорогая, как для населения, так и для бизнеса.
Следовательно, несет все те же социальные риски, упомянутые выше, а также риск утраты конкурентоспособности промышленностью по сравнению с теми странами, кто поставит декарбонизацию на паузу или будет имитировать процесс.
Придется тратить колоссальные государственные ресурсы для поиска ценовых компенсаторов.
Например, недавно Министерство энергетики США заявило, о намерениях "снизить стоимость солнечной электроэнергии на 60% в течение следующих 10 лет".
Но, чтобы достичь этой цели в следующие 15 лет, признают в Минэнерго США, необходимо устанавливать сонечные электростанции на сотни гигаватт в пять раз быстрее, чем это происходит сейчас.
А вместе с достижением цели по снижению себестоимости производства экологичной энергии реализация всего запланированного до 2030 года в США невозможно без государственных субсидий, дотаций и льгот – то есть, сотен миллионов долларов из госбюджета.
В структуре энергетического баланса Украины 29% занимает уголь, 51% которого – импортный. В формате "зеленого перехода" - это то, чем придется пожертвовать в первую очередь, то есть ключевая задача – поиск "угольного заменителя" - на треть от общего значения энергетического баланса.
Что будет, если Украина откажется от реализации "зеленого курса"?
Европа наметила для себя магистральные направления по выходу экономики из коронавирусного кризиса.
И этим направлением объявлен "Зеленый курс", который в ближайшие годы станет ключевым абсорбентом внутренних инвестиций и государственных дотаций на триллионы евро.
На данный момент, основные импортеры углеродного следа в ЕС (страны, экспортирующие свои товары на европейский рынок с использованием технологий, увеличивающих выброс парниковых газов) – это Китай, Индия, РФ, Казахстан, страны АСЕАН.
Среди отраслей, которые больше всех "следят" в природной среде, необходимо выделить энергетику, добычу углеводородов, металлургию, сельское хозяйство, перерабатывающую промышленность.
Именно против этих сегментов экономики и будет нацелен пограничный углеродный сбор при экспорте товаров в ЕС. Ориентировочный размер сбора - $30 за тонну CO2.
Размер углеродного следа (эквивалента СО2 в тоннах) будет формульно определяться по каждой стране и отдельной группе товаров.
Это может привести к тому, что целый ряд стран утратит свои конкурентные преимущества на рынке ЕС либо существенно потеряет в рентабельности операций и объеме получаемой прибыли.
Примеру ЕС могут последовать США. Отныне, если хочешь продавать на европейском или американском рынке свою продукцию – продавай "зеленое".
В Европе заговорили о так называемой циркуляционной модели экономики, когда потребление новых ресурсов в значительной мере обеспечивается за счет переработки прежних отходов.
Создание подобного цикла увеличит ВВП ЕС к 2030 году на 0,5% и создаст дополнительно 700 тысяч рабочих мест.
На первом этапе, введение углеродного сбора ударит по нефтяной, химической промышленности развивающихся стран и главное - металлургии.
По данным Boston Consulting Group (BCG), введение углеродного сбора может изменить относительные позиции производителей стали на рынке ЕС на кривой затрат.
Эффективные производители будут платить меньше сборов на импорт (например, Турция и Индия – меньше, чем Китай и Украина).
Разница может быть значительной (на 50% меньше CO2 может означать на 50% меньше сбора), что повлияет на решения компаний из ЕС о выборе поставщиков и формировании торговых отношений.
Игроки из ЕС будут экономить, развивая партнерские отношения с компаниями с низким уровнем выбросов CO2.
В целом, страны ЕС могут увеличить свою зависимость от эффективных производителей стали (напр., Турция, Индия). Недостаточно загруженные мощности по производству стали в ЕС могут снова стать привлекательными.
Для Украины тут формируется еще и весьма опасный вызов, связанный с восстановлением суверенитета в отношении неконтролируемых территорий Донбасса, региональную экономику которого невозможно представить без угольных шахт.
Следовательно, интеграция этих территорий возможна при существовании на государственном уровне суверенной карбоновой стратегии.
В ближайшем будущем, страны мира будут распределены по трем основным группам: развитые государства, для которых "зеленый курс" - это механизм запуска нового технологического уклада и перезапуска очередного цикла экономического роста (то есть триллионы долларов инвестиций и миллионы новых рабочих мест в "зеленую экономику"); динамично развивающиеся страны, которые будут саботировать "зеленые требования", получая факторное преимущество в доступе к дешевым энергоресурсам; развивающиеся страны, имплементирующие "зеленый курс" в обмен на компенсаторы со стороны богатых экономик и теряющие свою конкурентоспособность.
Грядет эра новой субъектности, и Украине главное не попасть в четвертую корзину: декарбонизация экономики без компенсаторов.
