Гай Юлий Цезарь в своих записках как-то подметил: "Удача во всем играет большую роль, в особенности же в делах войны". В годы его правления Рим, кстати, окончательно закрепил за собой власть над Сирией. Две с лишним тысячи лет спустя в сложнейшем кровопролитном конфликте в этой ближневосточной стране именно удача во многом предопределила преимущество одной из сторон, которую еще два года назад большинство аналитиков списывали со счета.
Бросок на Восток
На минувшей неделе правительственные войска Башара Асада при поддержке шиитского ополчения и российской авиации прорвали трехлетнюю блокаду фактической столицы Восточной Сирии города Дейр-эз-Зор. Операцией против Исламского государства в этом районе непосредственно руководил российский генерал-полковник Сергей Суровикин.
К началу сентября правительственные войска взяли под контроль большую часть территории Сирии
Дейр-эз-Зор – это не просто крупнейший город этой части Сирии – это центр национальной нефтяной промышленности. С восстановлением полного контроля над провинцией правительство Асада получит доступ к нефтяным месторождениям, потерянным еще в первые годы гражданской войны. Плюс - это еще и выход к границе с Ираком, где при власти лояльные Ирану шииты. Они, со своей стороны, после освобождения Мосула также ведут успешные операции по добиванию остатков сил ИГИЛ на иракской территории.
От Дейр-эз-Зора до Дамаска 450 км. Когда в конце сентября 2015 года Кремль неожиданно для многих вмешался в конфликт в Сирии на стороне правительства Асада, никто и представить не мог, что два года спустя режим будет претендовать на восстановление контроля над столь отдаленным районом. Первыми целями российской операции считалось недопущение окончательно разгрома правительственной армии и падения столицы.
Еще в марте этого года, когда Владимир Путин объявил о выполнении основных целей в Сирии и выведении части российского контингента (на практике с тех пор военное вовлечение РФ только возросло), на Западе полагали, что Москва надорвалась бременем расходов на войну на отдаленном театре и удовлетворится укреплением позиций Асада в наиболее населенной и экономически развитой западной части страны. Бросок на Восток казался почти невероятным.
Но он стал возможен после того, как гражданская война в Западной Сирии была в основном завершена серией договоренностей с силами оппозиции о создании зон деэскалации. Пока их существует четыре. Одну (в районе границы с Израилем) создали по договоренности между Москвой и Вашингтоном. Остальные благодаря компромиссам между Россией и Ираном с одной стороны – и Турцией с другой. Партнерство Кремля с последней и стал тем ключевым фактором, который изменил весь ход сирийского конфликта.
Когда российские войска только появились в зоне боевых действий в 2015 году, возникло неизбежное напряжение с Анкарой, бывшей одним из главных спонсоров и кураторов антиасадовской оппозиции в западной части страны. Еще на заре Арабской весны турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган поставил на усиление турецкого влияния в регионе через приведение повсеместно к власти умеренных исламистов из числа суннитов. В Сирии такой подход сделал его злейшим врагом Асада.
Напряженность между РФ и Турцией, как мы помним, достигла пика после уничтожения турецкими ВВС российского самолета. Страны оказались на грани прямого конфликта, и тогда находилось немало экспертов, предсказывавших Москве втягивание в проблемы, которые по масштабу превзойдут те, в которых СССР погряз в Афганистане. Но далее ситуация потихоньку смягчалась по мере охлаждения отношений между Эрдоганом и западными лидерами.
А потом Кремлю просто повезло – в середине июля 2016 года в Турции часть военных предприняла неудачную попытку переворота. Турецкий президент усмотрел в действиях мятежников руку США. По крайней мере, их нежелание поддержать его в борьбе за консолидацию общества вокруг лидера.
Когда Эрдоган развернул волну масштабных репрессий против оппозиции, независимых СМИ и неправительственных организаций, он ожидаемо столкнулся с жесткой критикой со стороны Соединенных Штатов и ЕС. Ныне между Анкарой и Берлином дипломатический конфликт достиг той стадии, когда МИД ФРГ рекомендовал своим гражданам учитывать риск арест спецслужбами при поездке в Турцию. Это фактически остановит прежний поток немецких туристов, посещавших Анталью и другие курорты. В таких условиях Эрдоган не мог не обратить свои взоры к тому, кто "в беде не бросит, лишнего не спросит".
Да и в целом ставка Анкары на "Арабскую весну" оказалась провальной. Турецкие друзья были отстранены от власти в Египте и Ливии, а ход гражданской войны в Сирии сделал реальным создание независимого курдского государства на севере страны. Вместе с давно фактически независимым Иракским Курдистаном такой поворот означает огромную головную боль для Эрдогана, воюющего с курдскими сепаратистами на своей территории. А если учитывать, что главными покровителями и друзьями курдов и в Ираке, и в Сирии стали США (просто из-за весомого вклада курдских отрядов пешмерга в войну с ИГИЛ), то для Анкары режим Асада стал меньшим из зол.
Отсюда вырос триумвират Иран – Россия – Турция, взявшийся на стремительное усмирение враждующих сторон в западной части Сирии. А правительство в Дамаске, в свою очередь, воспользовавшись высвобождением больших сил благодаря созданиям зон деэскалации, стало активно перебрасывать войска на восточное направление. Туда перенесла свои удары и российская авиация, а также группировка ВМФ в Средиземном море, несколько раз наносившая удары по позициям боевиков новейшими крылатыми ракетами "Калибр".
Попутно отметим, что поставки американцами и рядом арабских монархий противотанковых комплексов сирийским оппозиционерам не помогли сдержать наступление правительственных войск ни ранее в районах Алеппо и Хомса, ни теперь в восточной части страны.
Маклер для всех
В канун Дня независимости Украину посетил министр окружающей среды Израиля Зеэв Элькин. Сам он уроженец Харькова и помимо Киева с ностальгией побывал и в родном городе. А где в эти дни был глава израильского кабинета Биньямин Нетаньяху?
А он в Сочи встречался с Путиным. Причем не один, а в сопровождении секретаря Совета национальной безопасности и главы легендарного "Моссада". Главный вопрос на повестке: ситуация в Сирии в условиях движущейся к развязке гражданской войны. Это уже второй с начала года визит израильского премьера в Россию. В США за это же время он побывал лишь раз. И дело не в какой-то особой любви Нетаньяху к Путину. Дело в той роли, которую сейчас Москва играет на Ближнем Востоке.
В Украине принято считать, что РФ ввязалась в сирийскую кампанию исключительно из желания создать повод для большого торга с Соединенными Штатами по поводу нашей страны. Этот элемент наверняка присутствовал в расчетах, но был не главным. Вмешаться в большую игру на Ближнем Востоке – цель самодостаточная и необходимая для избавления от имиджа региональной державы.
России было важно продемонстрировать способность проецировать силу в значительном удалении от своих границ. Как это делают США.
В итоге после многомиллиардных расходов и нескольких десятков погибших Кремль стал ключевым игроком в сирийском урегулировании. И уже не столько из-за военной мощи (все же довольно ограниченной в сравнении даже с турецкой армией, не говоря уже об американской военной группировке в регионе), сколько из-за особенностей тамошней дипломатической игры.
Москва предопределила успех Асада. Но она не является его естественным союзником. Связи Дамаска с Тегераном намного сильнее. И по факту вклад Ирана в спасение существующего в Сирии режима был намного весомее. Но Иран является вековечным врагом Израиля, главным региональным соперником Саудовской Аравии и потенциальным конкурентом для Турции. Все три эти державы не заинтересованы в том, чтоб после завершения гражданского противостояния Сирия превратилась в полуколонию Ирана и опорную базу воинственной шиитской группировки Хезболла.
Гарантировать сегодня это может только Россия.
Для этого Нетаньяху и встречается с Путиным. Фактически Москва вопреки мнению Дамаска и Тегерана позволила Израилю вести свою параллельную войну в Сирии: израильские ВВС без всякого противодействия со стороны РФ регулярно наносят удары по позиция "Хезболлы" и даже правительственным военным объектам, если считают, что они представляют потенциальную опасность для еврейского государства.
Точно так же, несмотря на давние хорошие контакты с курдами, Москва одобрила турецкую военную операцию в Северной Сирии, в результате которой контролируемые курдами районы были разделены надвое. Это сняло угрозу возникновения фактически независимого Курдистана вдоль всей турецко-сирийской границы.
Региональными соперничающими державами Москва воспринимается как независимый маклер, способный гибко маневрировать между их часто непримиримыми устремлениями. Это не в меньшей степени, чем продемонстрированная военная мощь позволила России превратиться в даже более влиятельного игрока на Ближнем Востоке, чем был Советский Союз: все же ни с Израилем, ни с Саудовской Аравией СССР общий язык найти не мог.
А здесь еще и конфликт между Эр-Риядом и Дохой, который еще больше подорвал позиции США, но дал новое пространство для маневра Москве. Кроме того, если в Сирии Россия и арабские монархии Персидского залива по разные стороны баррикад, то в гражданской войне в Ливии РФ и ОАЭ совместно помогают генералу Халифу Хафтару, окопавшемуся в Бенгази. На руку Кремлю и жесткая линия администрации Дональда Трампа в отношении Ирана. Тегеран далеко не во всем согласен с Москвой, но вынужден мириться с волей Кремля за неимением шансов сблизиться с Соединенными Штатами, на что некоторые иранцы рассчитывали при Бараке Обаме.
Несмотря на очевидный перелом в гражданской войне в пользу правительства, ситуация в Сирии остается очень сложной. Фактически там речь идет о наложении многих отдельных конфликтов и споров один на другой. И ситуация остается очень динамичной. Все это делает практически неосуществимым реальный выход России из Сирии.
Чтобы дальше оставаться влиятельным игроком в регионе и закрепить описанные выше успехи, Москве придется в обозримом будущем подбрасывать в эту топку и деньги, и людей. Впрочем, США находятся ровно в таком же положении. Плюс явная нереалистичность "большой сделки" с Вашингтоном делает сирийский плацдарм для России самоценным. А потому увязка политики Москвы в этом регионе с переговорами относительно Украины на данном этапе сомнительна.
Ближний Восток вместо ближнего зарубежья
Кремль слишком глубоко уже влез в запутанную ближневосточную игру и слишком соблазнился сладостью получаемых там побед, чтобы отказываться от них даже ради украинского приза. Который, что самое главное, никто Путину предлагать и не собирается.
Да и цены на нефть - критически важный показатель для российской экономики, напрямую зависят от ситуации на Ближнем Востоке и практически никак не зависят от ситуации в Украине.
Более того, по мнению, таких влиятельных российских аналитиков, как Сергей Караганов, для реализации главной цели – закрепления за собой статуса великой державы, одного из столпов нового мирового порядка – России как раз и необходим отказ от концентрации на ближнем зарубежье ради проецирования силы (как военной, так и дипломатической) в тех точках мира, где можно добиться максимального быстрого успеха и получит весомый голос в урегулировании кризиса.
С позиции носителей этих взглядов конфликт в Украине как раз стал опасной ловушкой, загоняющей Россию в узкие рамки регионального гегемона. Если бы США в годы "холодной войны" ввязались бы в интервенцию на Кубе, они б точно проиграли СССР во многих других, более важных для глобальной системы международных отношений точках.
Потому независимо от развития ситуации вокруг нашей страны можно быть уверенным в наращивании российской активности в Афганистане, Ливии, Венесуэле, других конфликтных зонах, где наиболее очевиден провал прежней политики Соединенных Штатов и есть запрос не ориентированных на Вашингтон локальных игроков на внешнюю поддержку.
Пока Китай все еще очень медленно расправляет плечи, удовлетворять такие запросы будет стараться Россия.
