На днях в Варшаве состоялось международное совещание ОБСЕ – Human Dimension Implementation Meeting, посвященное правам человека и вопросам демократии. Это мероприятие ОБСЕ проводит каждый год. Но впервые Украина на нем отметилась скандалом.
Дело в том, что на этот раз от нашей страны приехали не только представители государственных структур и провластные общественные активисты. Отдельно от официальной правительственной делегации в ОБСЕ выступали журналисты, правозащитники и эксперты с альтернативной точкой зрения на ситуацию со свободой слова в Украине.
11 сентября они провели круглый стол, где заявили о притеснениях и давлении на журналистов со стороны украинских властей. Среди выступавших – Руслан Коцаба, который провел 524 дня в СИЗО за призывы против мобилизации, Дмитрий Василец, осужденный на 9 лет якобы за сепаратизм, руководитель медиахолдинга "Вести" Ольга Семченко. А также Ольга Шарий, супруга Анатолия Шария, который стал первым украинским журналистом, который получил статус политического беженца в Европе.
Их выступления и даже сам факт их появления в ОБСЕ возмутили украинскую правительственную делегацию. Которая, по традиции, назвала всех спикеров "агентами Кремля”, а сам круглый стол – проявлением "гибридных действий РФ" и призвала ОБСЕ не слушать "псевдожурналистов".
"Страна" связалась с одним из спикеров этого круглого стола – правозащитником Владимиром Чемерисом. Он только что вернулся из Варшавы и согласился рассказать, что так не понравилось в их выступлении официальной украинской делегации.
– Расскажите, из-за чего возник конфликт между вами и официальной украинской делегацией?
– Вместо того чтобы говорить о нарушении свободы слова в Украине, представители Украины на панельной дискуссии рассказывали о проблемах со свободой слова на неподконтрольных территориях Донбасса, в оккупированном Крыму и в РФ. О том, что Россия нарушает права украинских журналистов, политзаключенных. Об Олеге Сенцове, Романе Сущенко. Конечно, это важные вопросы. Но собственно о проблемах со свободой слова в Украине никто ничего не сказал. А мы сказали. Из-за этого на нас и набросились.
– Они как-то это аргументировали?
– Когда речь зашла о том, что надо говорить о свободе слова собственно в Украине, они сказали, что этот вопрос вообще нельзя поднимать. Что мы не имеем права, украинцы не имеют права говорить о нарушении свободы слова в Украине. А те, кто об этом решаются говорить, то есть мы, – агенты Кремля. Да что там говорить, если замминистра информполитики Эмине Джапарова еще до нашего круглого стола наперед нас осудила за то, что мы будем обсуждать. У меня сразу возник вопрос – насколько адекватные люди работают в т. н. Министерстве правды? И с чего она взяла, что мы якобы будем оправдывать Россию и говорить, что в РФ со свободой слова все хорошо? Мы вообще не говорили о том, что она там наперед предсказала.
И кстати, замминистра, представитель украинского государства, этим своим постом как раз наглядно проиллюстрировала то, что в Украине нет свободы слова. Если до этого поста я еще был осторожен в высказываниях, то теперь точно могу сказать, что в Украине существует откровенная цензура, обесценивание чужого мнения и нарушение свободы слова. Когда ты еще ничего не сказал, а тебя уже наперед осуждают.
– Я все-таки не совсем понимаю логику украинской делегации. Почему нельзя говорить о проблемах со свободой слова в Украине?
– Прежде всего, я бы не называл этих людей украинской делегацией. Я бы скорее называл их антиукраинской делегацией.
– Объясните, почему?
– Потому что когда эти люди говорят, что мы не имеем права высказывать свое мнение, – это отрицание Украины как свободной страны, как таковой. Вот собственно об этом мы и хотели говорить. Но в ответ мы не услышали дискуссии. Мы услышали, что просто не имеем права даже поднимать этот вопрос.
К тому же Украина и украинская власть – разные вещи. Я думаю, соцопросы это ярко иллюстрируют. А там были именно представители украинской власти, которые поехали в Варшаву за казенный счет, и так называемые активисты, за деньги грантодателей. Эмине Джапарова, Оксана Романюк (исполнительный директор Института массовой информации. – Прим. ред.). И лично мне очень обидно, что именно эти люди представляли Украину в ОБСЕ. Но на самом деле, они проиграли. Им нечего было нам возразить. Все эти люди уже стали практически нерукопожатными в ОБСЕ.
– Это кто, например?
– Максим Буткевич, Оксана Романюк. Которые говорили то же самое, что Джапарова: "Давайте не будем говорить про Украину, давайте будем говорить про Россию. Как там украинские политзаключенные содержатся". Я сам лично, когда выступал, говорил, что нарушения свободы слова в России не меньше, чем в Украине. Но мы украинцы. Мы должны говорить о проблемах в своей стране. У нас тоже сидят политзаключенные. У нас тоже преследуют журналистов. А эти люди, украинские чиновники и т. н. активисты, приезжают в ОБСЕ и заявляют, что проблем нет, что о них нельзя говорить. Радует одно: что это очень небольшая кучка людей, которых в ОБСЕ уже не воспринимают всерьез.
– Украинская делегация как-то прокомментировала по сути ваши заявления о нарушении свободы слова в Украине?
– Нет. Хотя мы давали им такую возможность. На наш круглый стол пришли представители власти, но они не выступили, хотя им предлагали – пожалуйста, возьмите слово, скажите свою точку зрения. Но они ушли. Потому что поняли – им в принципе и нечего-то нам возразить. А лично я очень хотел бы их услышать. Потому что я этих людей хорошо знаю.
– Кого, например?
– Там было много людей, с которыми я лично давно знаком. Я, в частности, был одним из основателей Комиссии по журналистской этике. И когда представительница этой комиссии заявляет: "Если вы поднимаете вопрос о свободе слова в Украине, то вы агенты Кремля", – я начал сомневаться, все ли я правильно делал? А во что превратился Максим Буткевич, с которым мы когда-то вместе работали? Не хочу переходить на личности, но мне просто обидно, что с нами стало. Те же люди, которые раньше возмущались убийством Гонгадзе, теперь, по сути, оправдывают давление на журналистов, цензуру, нарушение свободы слова, свободы выражения взглядов. А люди, которые называют себя общественными активистами и правозащитниками, становятся на службу власти. И, вместо того чтобы выступать за свободу слова, запрещают о ней даже говорить. Вот у нас на Майдане висит борд – "Свобода – наша религия". И когда эти люди так показывают себя перед Европой, что они против свободы, против европейских ценностей, вообще против гражданских прав, и прямо на платформе ОБСЕ требуют, чтобы люди – такие же украинцы, как они, – не имели права слова, это очень плохая презентация Украины.
– А как на все происходящее реагировали представители ОБСЕ?
– Они были в шоке от дикости украинской делегации, от уровня наших чиновников и т. н. активистов. Представители европейских стран были однозначно на нашей стороне. На нашем круглом столе они увидели, что в Украине есть системные нарушения свободы слова. Они увидели конкретных людей, которых бросили в тюрьму за их убеждения. Людей, которых Amnesty International объявили узниками совести, – тех же Коцабу, Васильца, – которые пострадали не за то, что они что-то сделали плохое, а просто за то, что они высказали свои взгляды. В ОБСЕ убедились, что в Украине людей сажают за их точку зрения. И они, честно говоря, не поняли позицию замминистра информационной политики, представителя государства, – почему нельзя это даже обсуждать? Почему тех людей, которые поднимают вопросы свободы слова, клеймят "агентами Кремля"? Ведь говорить о свободе слова в Украине важно для нас, украинцев, а не для России.
– Разве этот маркер еще не исчерпал себя? Если, назвав на платформе ОБСЕ "агентами Кремля" участников круглого стола, им не удалось вас дискредитировать?
– Знаете, эти слова звучали не только там, они звучат в Украине постоянно. У нас вообще любая общественная дискуссия сводится к выяснению "ты агент – ты сам агент". Вообще, этот круглый стол мог пройти только в Варшаве или где-то еще за пределами Украины. Потому что в Украине подобное мероприятие, где просто поднимался бы вопрос, есть ли в Украине свобода слова, – я уверен, оно бы не состоялось. Обязательно пришли бы люди, которые бы сказали: а вы агенты Кремля, вам верить нельзя. И было бы физическое противодействие. Но если мы не можем говорить об этом в Киеве – окей, мы говорим об этом в Варшаве. Я надеюсь, что через полгода, после президентских выборов, мы наконец-то сможем свободно говорить об этом и в Украине.
