16 апреля 2020-го года – пятая годовщина убийства журналиста и писателя Олеся Бузины. Накануне трагичной даты "Страна" поговорила с матерью погибшего – Валентиной Павловной Бузиной.
– Чувствуете ли Вы смену подходов к судебному процессу после всех перемен в прокуратуре и во власти?
– Пока ни капельки не чувствую. Третий состав судей уже поменялся... Вы знаете, если честно, я уже не знаю, к кому еще обращаться, кому об этом говорить. Мне очень больно, когда я слышу, даже от журналистов, про дело Шеремета, хотя на год раньше был убит Олесь. Если бы это убийство тогда было раскрыто или, еще лучше, пресечено, не было бы убийства Шеремета, не было бы такого отношения к журналистам. Олесь своей кровью заплатил за то, чтобы каждый журналист мог свободно говорить то, что он считает нужным. Но в пределах закона. Оружие у журналиста должно быть одно – слово. И ручка в руках. Всё. Таким был Олесь. И сейчас, когда во всех передачах говорят об убийстве Шеремета, мне как матери больно. Я очень сочувствую матери Шеремета. Да, убит человек. Но если бы к убийству Олеся отнеслись бы со всей строгостью закона, не было бы дальнейших убийств.
– Сейчас из-за коронавируса судебные заседания приостановлены?
– Да. Сейчас нет заседаний из-за этого вируса. Последние два заседания я пропустила, в больнице лежала. Здоровье у меня отобрали. Давление скачет. Самочувствие у меня по возрасту и по моей беде. Последнее заседание было в конце февраля. А потом начался карантин. Следующее было назначено на 3 апреля. А теперь я вообще не знаю, когда будет заседание. Веры у меня просто нет.
– Вы не видите подвижек в деле Бузины?
– Никаких. С помощью нардепа Рината Кузьмина (он был адвокатом матери Бузины - Ред.) мы обратились в Генпрокуратуру. И как раз вчера получила ответ – сообщили то, что я уже и так знаю. Я прохожу это уже почти пять лет.
– А что сообщили?
– Прислали отписку. Сейчас, я найду очки и вам ее зачитаю... Вот. Пишут, мол, вашу жалобу о ненадлежащем состоянии уголовного расследования рассмотрено. Сообщаем, что прокуратура города Киева закончила досудебное расследование по обвинению Медведька и Полищука в совершении умышленного убийства Олеся Бузины, обвинительный акт направлен в Шевченковский райсуд Киева. Что, я не знаю, куда это дело направлено? Они мне сообщают... Судебное рассмотрение продолжается. Ну, продолжается. Уже четвертый год... Дальше они сообщают, что дело передано следователям центрального аппарата ГБР, называют следователя Максима Кокошу, который и раньше вел это дело, но в прокуратуре Киева. Его перевели в ДБР. То есть дело ведут те же люди, только орган сменился. Все одно и то же. Мне это повторяют пятый год. Господи, сколько этих моих страданий!..
– Как вы думаете, насколько велика вероятность, что вскоре судебный процесс завершится обвинительным приговором?
– Я власти не доверяю. Я из СМИ узнаю, что эти два человека, которые обвиняются в убийстве, вместе с тем находятся в каких-то общественных советах, получают зарплату от государства за свою работу... А кто-то подумал, каково мне столько времени, каждое судебное заседание на этих людей сидеть и смотреть?! У меня очень много вопросов. Кому я могу верить? На кого могу надеяться? У меня отобрали моего ребенка ни за что. Только за то, что он говорил правду. Оружие он применял только в слове. Он не призывал к каким-то бунтам, не участвовал в них. За что убили моего ребенка? За что? Где я могу найти правду? Кто мне может помочь? Хоть один из них, этих руководителей, прокуроров, которые мне присылают такие отписки, задумался над тем, что у них тоже есть дети? Боже сохрани! Я ничего плохого их детям не желаю. Но пусть они вспомнят о том, что и у меня был ребенок. Хороший, которым я горжусь. Который никому зла не сделал. Он написал девять книг, которые запретили к выпуску. При его жизни над ним просто издевались, а он мужественно, чисто по-мужски это переносил, и не жаловался. И не выносил это на публику. А надо было выносить! Но мы не такие. Не тот характер, не так воспитаны. Мой ребенок был таким, как надо быть. Он настоящий украинец. И Украина должна им гордиться. Придет время... Возможно, я не доживу, мне уже 80 лет, но я уверена: Украина еще будет гордиться Олесем Бузиной. И не будут прятать и забывать эту фамилию.
– Накануне пятой годовщины гибели вашего сына я хочу попросить вас поделиться несколькими яркими воспоминаниями о нем. Каким он был?
– Он любил всех людей. Независимо от национальности, языка общения. Он и сам говорил не на одном языке, и любил каждый из этих языков. Мой ребенок закончил 82-ю школу им. Тараса Шевченко в Киеве. Школа украинская. Там не было ученика, который бы не знал Олеся. Он очень хорошо учился. Когда я шла на родительские собрания, мне никогда не было стыдно. Я слышала только хорошее про своего ребенка. Он был очень ответственным. Люди, которые с ним работали, знали, что за ним никогда не задерживался материал. Он все делал вовремя. Трудолюбивый был. Нам даже странно было – как он все успевает? Он никогда не валял дурака. У меня столько воспоминаний... Он с детства переживал за Украину. Ему было 5 лет, его бабушка посылала в магазин за овощами. Она ему большими буквами писала – "цибуля", "морква", – он уже читал по слогам, – и писала, сколько штучек купить. И ребенок шел за покупками. Но обязательно он приносил в одном кульке продукты по списку, а во втором – то, что уже испорченное.
– Испорченное?
– Да. Он просил продавщицу взвесить ему еще и те продукты, которые уже испортились. Продавщица его знала, говорила ему: "Олесику, це вже зіпсоване, воно на викидання". А он: "Ні-ні, я вас дуже прошу", – и пальчиком так показывал, привычка у него была такая, – "Зважуйте і гроші беріть. Державі треба допомагати. Ще хтось так візьме, і ще хтось – державі менше шкоди буде". Бабушка в этом его поддерживала – мол, в магазине не угадали, взяли больше овощей, а они испортились... Олесь в свои пять лет заботился о государстве. А государство сейчас фамилию его не хочет называть. Так у меня вопрос: кто есть кто?
Сейчас такие дни... (Валентина Павловна не может сдержать слезы – Ред.) Все эти пять лет для меня тяжелые, но эти последние дни... Перед годовщиной... Мне так сложно... Я вспоминаю... Один случай... Как я приехала с командировки и привезла ему кожаный пиджак. Олесь был в 10 классе. Утром я пришла с поезда, он был в школе, муж на работе. Мы с мамой повесили этот пиджак, я пошла на работу. А потом мне мама звонит и говорит: "А ты знаешь, Валя, наш ребенок умнее всех нас. Он сказал, что такой подарок не может принять. У отца такого пиджака нет. А почему это ему такой пиджак? Он такой подарок взять не может. Померил и повесил". Представляете? Его потом отец уговорил принять пиджак в подарок – за успехи в учебе. Он взял пиджак. Но никогда он не надевал его в школу. А потом, когда он на него стал тесноват, он сам отнес его в комиссионный магазин. И принес домой за него деньги – отдал нам. Вот какой он был. Может, даже и нужно было так природе, чтобы у него был такой короткий век... Если бы сохранить его... Счастливее меня не было бы человека... Но, видите, судьба складывается иначе. Никогда я не могла бы подумать, чтобы у нас в Украине вот так ни за что убили человека и теперь даже признаться не могут в том, что убили ни за что! Даже признаться не хотят! 13 июля ему исполнился бы 51 год. Пять лет его уже нет, представляете? Сколько бы он за это время еще сказал, написал? Отобрали... Это такое тяжелое испытание, не знаю, за что оно мне...
– Как планируете почтить память Олеся в пятую годовщину его гибели?
– Обычно на кладбище много людей приходит, а в этом году, конечно, ничего этого нельзя – карантин. Но я обязательно пойду к Олесю на могилу. Может, пойдем с Наташей (вдова Олеся Бузины – Ред.), но больше двух же собираться нельзя. А там, кто захочет, может сам к нему прийти... Я очень волнуюсь за каждого из его друзей. Без конца предупреждают сейчас, что надо беречь стариков, а я считаю, что надо беречь молодых. Поэтому всех друзей Олеся прошу: лучше выждите, не идите сейчас на кладбище к нему, придете после карантина. А так – иконы есть, будем молиться дома. Сейчас такая неделя, перед Пасхой... Я единственное у Бога прошу... Ему дано право... Чтобы убийцы все-таки наказание понесли. И те, кто заказал убийство Олеся.
