На закате брежневских времен советский писатель-диссидент Василий Аксенов написал роман "Остров Крым". События в романе происходили в те же поздние брежневские 1970-е, с одним отличием: Крым в 1920-м не был взят Красной армией и за полвека под властью белых стал процветающим независимым государством.
Фантастическая, но казавшаяся похожей на реальность история стала популярной и у эмигрантской, и у советской публики, органично ложась в утвердившуюся к тому времени легенду о Белом движении. Однако "некнижная" реальность была совсем другой: настоящий белый Крым был не островом, а Атлантидой, обреченной на гибель.
Сто лет назад, 7 ноября 1920 года, Красная армия начала операцию по захвату Крымского полуострова, а уже спустя девять дней остатки Русской армии генерала Врангеля были эвакуированы в Турцию. Белое движение стало эмигрантским, а на Родине превратилось в легенду.
Белая легенда
Легенда была красивой. В позднем Советском Союзе Белую армию представляли как отряды благородных офицеров, которые бесстрашно идут в бой за Отечество, а в промежутках между боями по-гусарски пьянствуют, заглушая алкоголем боль от приближающейся гибели Родины, и поют красивые душевные песни.
Песня из советского фильма "Неуловимые мстители"
Парадоксально, но факт: большей частью эта легенда слагалась из образов, созданных советским кинематографом. Начиная с "психической атаки" белогвардейцев в "Чапаеве", продолжая трагическим образом белого офицера, созданным Владимиром Высоцким в "Служили два товарища", и заканчивая булгаковскими "Днями Турбиных" и "Бегом".
Составной частью этой легенды был романс "Поручик Голицын", который многие почему-то считают белогвардейским, хотя в белой эмиграции о нем ничего не слышали.
После распада Союза легенда, естественно, распространилась еще более широко.
В Украине сейчас часто рисуют современную Россию как страну, которая во всем стремится наследовать СССР. Но на самом деле, в отношении периода революции и гражданской войны, идеологический вектор там идет скорее в пользу Российской империи и белогвардейцев, а не большевиков и советской власти.
Особенно ярко это проявляется в кинематографе. Фильмы "Адмирал", "Гибель империи", "Демон революции", "Крылья империи" и многие другие задают вполне четкую смысловую рамку - революция-зло, революционеры (как те, кто делал февральскую революцию, так и большевики) - предатели, которые развалили страну, готовившуюся победить в Первой мировой войне, и развязали кровавую гражданскую бойню.
Конечно, это все имеет и прикладной политический смысл. Российскому обществу, таким образом, напоминают о гибельности любых революций и порочности тех, кто к ним призывает. Тем более, что перед глазами есть и более свежие показательные примеры - украинский Майдан и прочие "цветные революции".
Тезис "Россия не выдержит третью революцию" (две первые - 1917 и 1991 годов) является одним из краеугольных камней для подтверждения необходимости сохранять стабильность в государстве и не допустить новой смуты.
Но вернемся к Белому движению. Безусловно, в нем было немало смелых людей, жертвовавших своей жизнью ради идей, в которых они верили.
Впрочем, было и то, что предопределило его поражение.
Без царя в голове
Все основные проблемы Белой армии были в ней самой. В то время как красные пели о Белой гвардии, которая "снова готовит нам царский трон", в реальности вожди этого движения даже не пытались обозначить, за что воюют. Поскольку против большевиков объединились все – от монархистов до социалистов-революционеров, – верховный правитель Юга России генерал Антон Деникин придерживался линии "непредрешенности": мол, мы воюем против большевиков, а государственный строй после победы определит Учредительное собрание.
По той же причине Деникин не решался решать вопрос о земле – самый главный на тот момент для большинства населения страны. Потому по факту на захваченные крестьянами после 1917 года земли возвращались помещики, что настраивало основную массу сельского населения против белогвардейцев сильнее, чем продразверстка против большевиков. И это имело фатальные последствия для белого движения.
И по причине все той же "непредрешенности" Деникин не хотел брать на себя ответственность за отказ от лозунга "Единой и неделимой России", из-за чего ни УНР Симона Петлюры, ни Польша Юзефа Пилсудского, ни другие новообразованные государства не хотели иметь дела с Белым движением и помогать ему. В результате в момент наступления армии Деникина на Москву (октябрь 1919 года) поляки заключили с большевиками негласное перемирие, которое позволило перебросить части Красной армии с польского фронта на деникинский.
.jpg)
Генерал Антон Деникин
Но дефицит внятных популярных лозунгов и союзников был только частью проблемы. Из-за "непредрешенности" на территориях, контролируемых Белой армией, отсутствовало централизованное гражданское управление. Были лишь помощники командиров по гражданским делам, которые не могли ничего контролировать, будучи привязанными к своим частям, и местное самоуправление, в которое стекались все, кто не хотел идти на фронт.
Из-за отсутствия контроля со стороны центра на местах процветала невероятная коррупция, а штаты тыловых учреждений были так же невероятно раздуты. Кроме того, на местах огромную роль стала играть контрразведка. И ее произвол немногим уступал чекистскому.
Из-за отсутствия централизованного гражданского управления отсутствовала налоговая система. Единственным источником для бюджета Юга России было печатание денег – и деникинская валюта постоянно обесценивалась.
Естественно, у большевиков в первые годы их правления был не меньший бардак. Но они все-таки сумели благодаря наличию в своей среде, как бы сейчас сказали, "эффективных политических менеджеров" создать работающий госаппарат, который решил главную задачу военного времени (которую так и не смогли решить белые) - провел массовую мобилизацию и организовал Красную Армию в несколько миллионов человек (к концу 1920 года - более 5 миллионов). Способствовало этому и то, что советская власть контролировала самые густонаселенные районы центральной России. Там же была разветвленная сеть железных дорог, позволяющих перебрасывать войска с фронта на фронт.
Да, степень боеспособности Красной армии нельзя было назвать высокой, солдаты бунтовали и массово дезертировали, но она намного превышала по своей численности силы белых.
Грабьармия
Бардак у белых был не только в тылу. Из-за финансовых проблем Деникин отдал приказ о самофинансировании армии, который стал для нее катастрофой. Входя в город, каждая воинская часть думала не о том, чтобы добить противника, а том, чтобы опередить соседей в захвате добычи.
Из-за самообеспечения война превращалась для Белой армии в коммерческое предприятие. Поскольку добычей становились не только деньги, еда или обмундирование, каждая часть обзавелась большим количеством "снабженцев" – офицеров, которые ездили в тыл продавать добытое имущество. А поскольку деньги были неподконтрольны, то все это раздувало и без того огромную коррупцию.
Естественно, армия, настроенная на самообеспечение (то есть фактически на грабежи), быстро теряла поддержку населения. В украинских губерниях, где действовала Добровольческая армия, ее сокращенное название "Добрармия" переделали в "Грабьармия". В Киеве даже монархистская газета "Киевлянин" осенью 1919 года опубликовала статью под названием "Взвейтесь, соколы, ворами!".
Корнет Оболенский, налейте вина!
И даже это был еще не весь перечень проблем. Еще одна была в особенностях характера самого генерала Деникина. Будучи благородным человеком (как настоящий белогвардеец в легенде), он ценил больше всего верность России и преданность Белому движению. Поэтому на все ключевые должности верховный правитель назначал первопоходников – соратников по легендарному Ледовому походу 1918 года с Дона на Кубань и обратно, в котором, собственно, и формировалась Белая гвардия.
Замечательное качество главнокомандующего на практике привело к тому, что Добровольческую армию – основную часть Вооруженных сил Юга России – вместе с Харьковской, Екатеринославской, Полтавской и Курской губерниями Деникин полностью отдал на откуп генерал-лейтенанту Владимиру Май-Маевскому. Настоящему герою, который одним из первых в начале 1918-го бежал на Дон и, несмотря на генеральское звание, вступил в Дроздовскую дивизию рядовым.
Май-Маевскому симпатизировали многие. Даже спустя полвека в советском мини-сериале "Адъютант его превосходительства" он (под фамилией "Ковалевский", но с реальным именем и отчеством) выведен как весьма положительный персонаж – патриот и интеллигент.
При этом у командующего Добровольческой армии был только один недостаток, который в фильме не показали: он выпивал. Точнее, он выпивал в 1918-м, а в 1919-м его пьянки перешли в запои. Уходя в них, Май-Маевский не контролировал вообще ничего. И вслед за командующим "гулял" весь Харьков – город, где находился штаб армии.
Особенно громкими были загулы Первой казачьей дивизии генерала Шкуро во главе с самим генералом, которая ранее одной из первых вошла в Харьков, Екатеринослав и еще ряд городов, взяла там крупную добычу и больше воевать не хотела.
Врангель: несостоявшийся герой Украины
По мере того, как в 1919-м победы Вооруженных сил Юга России сменялись поражениями, в руководстве армией и среди тыловиков стала укрепляться оппозиция, во главе которой встал генерал-лейтенант Петр Врангель. Точнее, "генерал барон Врангель", как он сам подписывался. Или "черный барон", как его назвали за пристрастие к черной казачьей форме.
Врангель во многом был противоположностью Деникина. Не менее смелый и талантливый военачальник, он в то же время был прагматичен, осмотрителен и крайне честолюбив. И, в отличие от Деникина, оставался убежденным монархистом.
Поэтому в конце 1917 и начале 1918 годов, когда "демократические" офицеры взяли курс на Дон, чтобы там формировать Белое движение, Врангель отнесся к этой идее прохладно и вместо Дона поехал в Крым, где у него было имение.
Правда, в Крыму скоро стали докучать большевики, однажды арестовавшие и едва не расстрелявшие генерала. Но даже после этого Врангель поехал не на Дон, а в Киев. Там летом 1918-го гетманом был Павел Скоропадский – представитель старинного дворянского рода, к которому барон из прославленной семьи имел больше доверия, чем к выходцам из нижних слоев вроде Деникина.
Скоропадский сходу предложил Врангелю руководство штаба украинской армии, но тот, изучив ситуацию, отказался. И лишь после этого отбыл на Дон, где уже были сформированы Добровольческая, Донская и Кавказская армии.
Враг Деникина
Кавказская армия принесла Врангелю славу: в июле 1919 года во главе нее он взял Царицын (нынешний Волгоград) – "Красный Верден", который до этого белые не могли взять в течение года.
Со взятия Царицына и начинается конфликт между Врангелем и Деникиным. Это был момент наибольшего взлета Белого движения на юге России: по прибытию в занятый Царицын главнокомандующий ВСЮР подписал свою знаменитую "московскую директиву", которой провозглашал курс на взятие столицы "Совдепии". При этом наступать предлагалось широким фронтом: одновременно в Новороссии, Украине, Донецком бассейне и на Поволжье, причем герою Царицына Врангелю, естественно, отводился волжский участок, в то время как главный удар на Москву должна была наносить через Донбасс и Харьков Добровольческая армия Май-Маевского.
Врангель выступил с критикой этого проекта. В своем докладе Деникину он предлагал сконцентрировать под Харьковом конницу со всех четырех фронтов и нанести концентрированный удар по Москве. Подразумевалось, что руководителем "конного кулака" станет самый авторитетный из кавалерийских генералов – барон Врангель.
Именно так этот проект воспринял и Деникин, который ответил герою Царицына, что тот хочет получить лавры "победителя Москвы". После чего предложил заняться непосредственными задачами на своем фронте.
Обиженный Врангель в отместку разослал свой критический доклад нескольким ведущим генералам Белой армии – с тем, чтобы он стал достоянием общественности. Так и получилось. Когда московское наступление провалилось, доклад стал неофициальным обвинительным документом в адрес Деникина, которым барон стал козырять по принципу "я же говорил".
После этого Врангель начал регулярно слать главнокомандующему критические доклады, которые параллельно рассылались другим военачальникам, а от тех становились известными и гражданским. Вокруг барона стали объединяться все недовольные Деникиным, причем в этой группировке преобладали монархисты с громкими титулами. Конфликт между главкомом и командующим Кавказской армии стал неизбежным.
Последний командующий Добровольческой армии
В ноябре 1919 года Врангель, казалось, добился своего: Деникин снял с руководства Добровольческой армии Май-Маевского и назначил туда барона. Вот только это была уже не награда, а наказание: к тому моменту Добрармия хаотично откатывалась по всему фронту, почти не оказывая сопротивления красным.
К моменту, когда Врангель выехал принять командование, Май-Маевский со штабом покинул Харьков, и барону пришлось обустраивать командный пункт в Славянске – ближайшем к Харькову стратегическом железнодорожном узле, откуда можно было восстановить связь со всеми частями.
Но и в Славянске штаб Добрармии побыл недолго – оттуда он переместился сначала в Юзовку (нынешний Донецк), потом в Харцызск, и дальше на Юг – в Донскую область, из которой начиналось Белое движение.
А поскольку Дон уже был вотчиной казачьих частей, то Деникин принял решение свести остатки Добровольческой армии в корпус и влить в Донскую армию. Таким образом он лишил Врангеля должности, в качестве "компенсации" предложив возглавить мобилизацию казаков на Дону и Кубани, что было фактически нереально. В январе 1920 года обиженный барон заявил об отставке со всех постов и отбыл в Крым.
Первая эмиграция Врангеля
Тем временем "антиденикинское" движение в Белой армии и в тылу становилось все более угрожающим для командования. Во второй половине января 1920 года отряд молодых белогвардейцев во главе с капитаном Николаем Орловым даже захватил Симферополь, арестовав военную администрацию города. Мятежник объявил, что подчиняется только генералу барону Врангелю, который является их вождем.
Мятеж был легко подавлен, а Орлов с небольшим отрядом сбежал в горы (спустя почти год он добровольно сдастся красным, но те его сразу расстреляют). Однако руководству Юга России стало ясно, что Врангель превратился в опасную фигуру, которая может возглавить переворот. В феврале барона уволили из армии, а ему самому предложили уехать за границу. Врангель с семьей отбыл в Константинополь (нынешний Стамбул), оккупированный англо-франко-итальянскими войсками.
Верховный правитель Крыма
Однако эмиграция была недолгой. Позиции Деникина продолжали ухудшаться, чему способствовали две подряд провальные эвакуации белых войск.
В феврале 1920 года разразилась Одесская катастрофа, когда при эвакуации войск в Крым бросили треть войск и значительную часть вооружения – при том, что командующий войсками Новороссии и Крыма генерал Шиллинг вывез все свое имущество.
В начале апреля ситуация повторилась в Новороссийске: оттуда также не удалось вывезти более 20 тысяч бойцов Белой армии, которые попали в плен к красным. Многие были казнены.
Новороссийская катастрофа стала дня Деникина последней каплей: 4 апреля он написал членам Военного совета о своем желании уйти в отставку и предложил им выбрать нового главнокомандующего. Совет собрался в Севастополе на следующий день, причем туда срочно вызвали из Константинополя и барона Врангеля.
Однако вызов еще не означал, что вопрос предрешен. Наоборот, избрать нового главкома оказалось сложнее, чем Папу Римского.
Сначала большинство членов Военного совета вообще выступили против выборов главнокомандующего – чтобы не создавать прецедент выборности начальников в армии, как у большевиков. Кроме того, большинство генералов Добровольческой армии и часть представителей Дона выступали за сохранение власти Деникина.
Главкому телеграфировали в Феодосию, предложив остаться на посту или назвать преемника. Переписка продолжалась полтора дня, но Деникин стоял на своем. И тогда, наконец, на заседание позвали генерала Врангеля, предложив ему стать верховным правителем Юга России…
Еще перед отъездом барона из Константинополя ему передали копию письма британского правительства генералу Деникину, в котором Лондон предлагал белым начать переговоры с большевиками о капитуляции и амнистии. Британцы предупреждали, что в случае отказа руководства ВСЮР они прекратят любую помощь.
Собственно, это было ключевым моментом - без поддержки западных держав положение белых становилось практически безнадежным.
По воспоминаниям самого Врангеля, он ехал в Севастополь с убеждением, что длительное удержание Крыма невозможно. Но честолюбие взяло вверх: принять должность он согласился. Началась краткая эпоха "черного барона".
Генерал Яша
Если быть более точным, крымский период Белой армии начался раньше, и у него был другой герой. В январе 1920 года белые панически отступали, красные шли по пятам и сходу взяли Перекоп. Однако инициативу по защите Крыма взял на себя генерал-лейтенант Яков Слащёв, который останавливал бегущие части прямо за Перекопом, формировал из них новые подразделения и ставил на линию обороны. Его стараниями наступление большевиков на Крым было остановлено, а потом противника и вовсе выбили с Перекопа. Слащёв стал всеобщим любимцем на полуострове и – на пару месяцев – его фактическим диктатором.
Яков Слащёв вообще был самым ярким персонажем Белого движения, больше всех соответствовавшим легендам советских времен. Герой Первой мировой (пять ранений и две контузии), он уже в декабре 1917-го присоединился к будущей Добровольческой армии, в которой в 34 года стал генералом. Солдаты, обожавшие своего командира, называли его "генерал Яша".
Однажды он взял трехкилометровый Чонгарский мост через Сиваш (один конец которого принадлежал белым, а другом конце стояли пулеметы красных), промаршировав по нему под музыку с оркестром и батальоном юнкеров Киевского пехотного училища. Красные были настолько дезориентированы, что так и не пустили пулеметы в дело.
При этом Слащёв устраивал пьяные загулы, после ранения в живот в 1919-м подсел на наркотики (которые давали в качестве обезболивающего) и стал заядлым кокаинистом. Он носил придуманные ним самим варианты формы, напоминавшие одновременно казацкую и гусарскую: отороченный мехом китель, красные или черные с серебряными лампасами штаны, меховая кубанка.
Генерал Слащев (третий справа) в оригинальной форме. Рядом его ординарец Нина Нечволодова
Он писал приказы в стиле Суворова: "Кто разрешил сдать Перекоп? Перекоп завтра же взять!".
Образ Слащёва был настолько ярок, что Михаил Булгаков в своем "Беге" разделил его на двух персонажей. И генерал Хлудов, и генерал Чарнота – это все Яков Слащёв.
Кинематографичность образа Слащёва дополнялась тем, что ординарцем у него был "юнкер Нечволодов" или "ординарец Никита", на самом деле – 20-летняя девушка с двумя честно заработанными еще во время Первой мировой Георгиевскими крестами Нина Нечволодова, дважды спасшая своему командиру жизнь и в 1920-м ставшая его женой. В "Беге" она показана как жена Чарноты.
В "Беге" же показана и другая сторона образа Слащёва – жестокость, которой автор наделил Хлудова. Действительно, Слащёв вешал много и без всякого суда. Но он не любил видеть смерть, а потому людей вешали в мешках.
Фильм "Бег"
Кроме того, Слащёв, как и Врангель, был честолюбив и самолюбив. Когда возник вопрос о снятии Деникина, Слащёв предложил Врангелю союз – в обмен на собственное возвышение. Врангель союз принял, но возвышать потенциального конкурента не стал. И в результате получил такого же противника, каким сам был для Деникина.
Реформы Врангеля
На первом этапе интересы Врангеля и Слащёва сошлись: оба хотели навести порядок в Крыму – и навели его. Причем в вопросах армии главную роль сыграл не главнокомандующий, а именно Слащёв, который одинаково методично вешал и "красных бунтовщиков", и белых офицеров, пойманных на грабежах. Врангель же поначалу только сменил верхушку командования и переименовал Вооруженные силы Юга России в Русскую армию.
Ключевыми для верховного правителя в первые месяцы стали экономические вопросы: нужно было чем-то кормить и армию, которая уже не могла "самообеспечиваться", и сотни тысяч эвакуированных, и местное население. Врангель в апреле ввел продуктовые карточки и одновременно принял решение разрешить хлеботорговцам экспорт зерна в Константинополь за валюту – при условии, что 30% этого зерна отдадут государству.
Реформа оказалась успешной: из-за экспорта зерна в Крым стала поступать валюта, что способствовало относительному укреплению деникинско-врангелевского рубля. С другой стороны, зерно из госзапасов пустили в свободную продажу – и этим сбили рыночную цену хлеба. В результате уже в июне от продуктовых карточек отказались.
Крым. Севастополь. 1920 год. По центру - Врангель. Слева — глава правительства Юга России Кривошеин, справа — начальник штаба армии Шатилов
Кроме того, Врангель задекларировал еще две реформы – земельную и местного самоуправления.
Согласно второй, в волостях (нижний уровень территориального управления, как нынешние территориальные общины) создавались земства (нечто вроде местных советов, но только из тех, кто владел землей или недвижимым имуществом), которые должны были постепенно создать всю вертикаль власти: избрать уездные земства, за ними губернские и – наконец – всероссийское. Но, поскольку в подчинении у Врангеля была только одна губерния, реформа остановилась на уездном уровне.
Что касается земельной реформы, то Врангель первый из всех вождей белого движения сделал то, что они должны были сделать в самом начале войны - пообещал крестьянам оставить ту землю, которую они забрали у помещиков после 1917 года. Правда, сделать он это предлагал на условиях выкупа земли у прежних владельцев в рассрочку на 25 лет. Но и это было с точки зрения белых прорывом. Правда, это уже ни на что не влияло - Врангелю подчинялся только Крым.
На север – за едой и водой
Но главный вопрос, стоявший перед Врангелем, был стратегическим: что делать дальше. В условиях, когда Британия фактически отказала в помощи, не было возможности проводить глобальные наступательные операции. И в то же время он понимал: государство в границах Крыма создать не получится, поскольку на полуострове не хватало ни продовольствия, ни воды.
Мало кто знает, что "остров Крым" в рамках самого полуострова существовал всего пару недель весной и буквально несколько дней осенью 1920 года. После того, как основная часть белых и казачьих войск была в начале апреля эвакуирована из Новороссийска, оставался еще небольшой анклав в районе Сочи, державшийся до конца месяца. А уже в мае армия Врангеля вышла из Перекопа и заняла причерноморские территории Таврической губернии – южную часть нынешних Херсонской и Запорожской областей.
Это были не военные, а чисто экономические планы, которые способствовали тому, что уже в июне на полуострове отказались от карточек и что голода там не было вплоть до последних дней "белой Атлантиды".
Выход Русской армии из Крыма совпал по времени с наступлением поляков, но на глобальную поддержку совместной акции в то время у Врангеля сил не было. Отказавшись от принципа "Единой неделимой", он признал автономию Украины и начал переговоры как с Петлюрой, так и с поляками. Осенью, накопив силы и договорившись о помощи со стороны Франции, верховный правитель Юга России был готов начать серьезные операции против красных, но поляки уже в октябре заключили с Москвой перемирие, "кинув" и Петлюру, и Врангеля. Собственно, именно это перемирие и стало отправной точкой для гибели белого Крыма.
Отставка "генерала Яши"
И был еще один фактор, усугубивший ситуацию: противостояние Врангеля и Слащёва. "Генерала Яшу" обожали солдаты и гражданские, но ненавидели как в окружении Деникина, так и в окружении его сменщика. И Слащёв сам давал повод для такой ненависти.
В марте 1920 года, выбив красных с Перекопа, он – в ответ на запросы гражданских властей Крыма – передал: "Тыловая сволочь может слезать с чемоданов".
Спустя месяц, после эвакуации из Новороссийска в Севастополь созданного Деникиным в декабре 1919-го Южнорусского правительства, Слащёв написал в приказе по корпусу: "В Севастополь прибыло никому не нужное Южное правительство". А в приказе, посвященном эвакуации на полуостров Добровольческого корпуса, добавил: "Теперь прощай порядок в Крыму".
"Тыловая сволочь" в ответ не жалела сил, чтобы дискредитировать Слащёва в глазах Врангеля. Да верховный правитель и сам понимал, что двум медведям в крымской берлоге не ужиться, – а потому, уже начиная с мая, стал предпринимать шаги по устранению конкурента. Уволить популярного генерала Врангель не мог, но он стал урезать снабжение корпуса Слащёва, обходил его в наградах и лишил победы в Каховской операции, отобрав накануне атаки конницу.
Протестуя против интриг ставки, в августе Слащёв подал в отставку, и она тут же была принята. Ее обставили почетно: уволенному генералу присвоили титул "Слащёв-Крымский". А потом – по примеру Деникина – Врангель предложил своему оппоненту уехать за границу на лечение. Но ответ был отрицательным: "Слащёв-Крымский Крым не покинет".
"Генерал Яша" с "ординарцем Никитой" уехал в Ялту, где боготворившее его городское начальство предоставило герою двухэтажный особняк в Ливадии. В Русскую армию Слащёв больше не возвращался.
У Булгакова в "Беге" защитой Перекопа руководит генерал Хлудов (прототипом которого был Слащёв). Но в реальности, когда красные начали осеннюю атаку на Крым, "генерала Яши" среди защитников не было.
В начале ноябрьского наступления красных Слащёв выехал на фронт и оттуда предложил Врангелю возглавить оборону. Однако главнокомандующий ответил отказом.
Холодный ноябрь 20-го
Приближался крах Белой Атлантиды. Москва, заключив перемирие с Варшавой, начала массовую переброску войск с польского фронта на юг, в подчинение командующему Южным фронтом Михаилу Фрунзе.
У большевиков, кстати, были свои трения: главнокомандующий Красной Армии Лев Троцкий пытался сместить нелюбимому им Фрунзе и поручить руководство фронтом своему ставленнику Михаилу Тухачевскому, чтобы тот реабилитировался за катастрофу под Варшавой. Но Ленин настоял на сохранении должности за Фрунзе.
Разногласия между различными группами в руководстве красных привели к тому, что начальная фаза операции против Врангеля не принесла решающего успеха. По плану штаба Южного фронта, основную часть белых войск нужно было еще в октябре ликвидировать в Северном Причерноморье, не дав им уйти в Крым. Для этого часть войск шла в лобовую атаку, в то время как Первая Конная армия Семена Буденного прорвалась в тыл и угрожала взять в кольцо белогвардейские части. Но Вторая Конная вовремя фронтальную атаку не начала, и врангелевцы смогли организованно отойти за Перекоп.
Однако времени на укрепление главного перекопского редута – Турецкого вала – уже не было. Вопреки более поздним легендам, там не было ничего, кроме семи рядов окопов с колючей проволокой. Ни блиндажей, ни хотя бы каких-то примитивных укрытий для обороняющихся войск построить не успели.
Между тем, с первых чисел ноября ударили редкие для Крыма морозы – до минус 12, – а у белых не оказалось даже зимнего обмундирования, которое заказали во Франции, но не успели привезти. Конечно, мерзли перед Перекопом и красные, но их было в пять раз больше, и они могли меняться. А у белых заменить защитников Турецкого вала было некем.
Прощание с Крымом
В первых числах ноября войска Фрунзе предприняли три лобовых атаки на Турецкий вал, но все они были отбиты. И тогда был принят план одновременного фронтального удара и десанта через озеро Сиваш.
В ночь на 8 ноября, когда ветер выгнал воду из Сиваша, открыв броды, 20-тысячная армия красных по замерзшей грязи совершила переход и к полудню следующего дня захватила Чухонский (сейчас – Литовский) полуостров.
Несмотря на угрозу с тыла, белые еще два дня отбивали атаки на Турецкий вал, но потом все-таки отступили. Еще два дня они оборонялись на Юшуньских позициях, но уже было понятно, что Крым не удержать. 11 ноября генерал Врангель отдал приказ об эвакуации.
В отличие от одесской и новороссийской, проводилась она без паники. За пять дней из пяти крымских портов – Севастополя, Ялты, Евпатории, Феодосии и Керчи – в окрестности Константинополя были вывезены около 150 тысяч человек. Удалось вывезти даже все части, прикрывавшие эвакуацию: они оторвались от наступавших красных и прибыли в порты на сутки раньше их.
Поэтому при посадке на корабли не было ни давки, ни перестрелок с противником, как это показывалось позже в фильмах.
Но ни криков, ни стонов, ни жалоб,
Ни протянутых к берегу рук, –
Тишина переполненных палуб
Напряглась, как натянутый лук, –
вспоминал через шесть лет участник эвакуации казачий поэт Николай Туроверов. А спустя 20 лет, в 1940-м, он написал самое известное стихотворение, из которого и родился сюжет прощания Высоцкого с конем в "Служили два товарища".
Уходили мы из Крыма
Среди дыма и огня;
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой,
Всё не веря, всё не зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою!
Конь всё плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо –
Покраснела чуть вода...
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.
Фильм "Служили два товарища"
После Крыма
В своем приказе об эвакуации барон Врангель предупредил: средств на содержание большого числа людей за границей нет, поэтому все, кто имеет возможность, могут остаться. В итоге в Крыму осталось около 300 тысяч человек. Более 50 тысячи из них стали жертвами красного террора.
Правда, у этих людей изначально был мизерный шанс спастись: 11 ноября, в день начала эвакуации, командующий Южным фронтом Красной армии Фрунзе передал Врангелю телеграмму, в которой предлагал капитуляцию на условии всеобщей амнистии. Но в тот момент верховный правитель остатков Крыма ничего не ответил, а вскоре и Москва в лице Ленина и Троцкого возмутилась мягкостью Фрунзе. Они предпочли террор, для руководства которым прислали бывшего лидера венгерской революции Бела Куна и старую большевичку Розалию Землячку. С момента их приезда оставшиеся в Крыму белогвардейцы были обречены.
Судьбы главных героев крымских событий также сложились трагически. Первым умер красный комфронта 40-летний Михаил Фрунзе – в 1925 году от наркоза во время операции. В 1928-м от туберкулеза умер барон Петр Врангель. Ему тогда было 49.
Неожиданной оказалась судьба Якова Слащёва. Окончательно порвав с Врангелем, он вернулся в Советскую Россию и опубликовал воззвание к Белой эмиграции с призывом возвращаться, имевшим большой эффект. В 1920-е "генерал Яша" был преподавателем на Высших военных курсах для комсостава Красной армии. В 1929-м убит родственником одного из приговоренных им к повешению большевиков. Слащёву в момент смерти было 43.
Генерал Антон Деникин отбыл из Крыма раньше всех – еще в мае 1920 года, – потому в крымских событиях участия уже не принимал. После эмиграции жил в Великобритании, Бельгии и Венгрии. Вторая Мировая застала его во Франции, где он оказался под немецкой оккупацией. Выступить на стороне нацистов против Советского Союза Деникин отказался, поэтому после войны Сталин не стал требовать от союзников его выдачи. Умер в 1947-м в возрасте 74 лет.
