История – это политика, обращенная в прошлое. И нет, пожалуй, более показательного подтверждения данного высказывания, чем история Коммунистической партии Китая – причем как в самой КНР, так и за рубежом.
Столетие незаметного события 1921 года – первый съезд КПК – на днях будет праздноваться полуторамиллиардной страной как ее главный праздник. 1 июля по этому поводу в КНР пройдут массовые торжества.
Но если "политизация" собственной истории каждым государством объяснима и логична, то "качели" в зарубежной оценке событий и личностей современной истории Китая не могут не удивлять.
И первый съезд Компартии является точкой отсчета для всех версий этой истории.
"Красная звезда над Китаем" и ее враги
Вплоть до конца 20 века Запад воспринимал историю КПК и ее вождя Мао Цзэдуна сквозь призму книг двух американских журналистов – Эдгара Сноу и Анны Луизы Стронг, и прежде всего – главную книгу Сноу "Красная звезда над Китаем".
В 1933 году левый либерал Эдгар Сноу приехал преподавать в Пекин, а спустя три года посетил контролируемые коммунистическими повстанцами районы, где познакомился с будущими вождями КНР и рассказал о них в своей книге.
"Красная звезда над Китаем" стала открытием для западного культурного и политического бомонда. Написанная с симпатией к коммунистам, она дала Мао Цзэдуну известность и имидж, продержавшийся почти до конца 20 века несмотря на все то, что происходило в Китае во времена правления Мао, включая печально известные "большой скачок" и "культурную революцию".
Благодаря Сноу на Западе многие были убеждены, что именно армия коммунистов (а не правительственные войска тогдашнего лидера Китая Чан Кайши) была главной силой, сопротивлявшейся японцам во Второй мировой войне.
Когда после войны армия Мао взяла под контроль весь континентальный Китай, западное общественное мнение отнеслось к этому едва ли не с симпатией – несмотря на то, что победа коммунистов произошла при явной поддержке СССР, а вскоре армия КНР вступила в прямой вооруженный конфликт с американцами в Северной Корее.
Мао продолжал восприниматься на Западе с ореолом романтики революции. Даже "культурная революция", приведшая к массовым репрессиям и к дезорганизации жизни страны, "прогрессивной общественностью" на Западе воспринималась чуть ли не как аналог движения бунтующей левой молодежи в Европе в 1968 году.
Быстрое же улучшение отношений Китая и США началось в 70-х годах.
Китайские коммунисты к тому времени окончательно поссорились с советскими. И американцы увидели в этом шанс открыть против Москвы "второй фронт" - сделать Китай своим неофициальным союзником в холодной войне против СССР. Это резко ухудшило геополитическую ситуацию для Советского Союза, так как пришлось тратить огромные ресурсы для укрепления обороны Дальнего Востока.
С конца 70-х годов, уже после смерти Мао, в Китая начались рыночные реформы, страна открылась для внешних инвестиций. И позитивное отношение к этому американцев, которые были заинтересованы в то время в укреплении КНР для противовеса Советскому Союзу, сыграло в начавшемся инвестиционном буме не последнюю роль.
Но с конца 80-х годов отношение начало меняться.
Холодная война заканчивалась, Советский Союз шел к распаду и надобность в противовесе ему в лице Китая отпала. К тому же китайское руководство, подавив восстание на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, показало, что по "советско-перестроечному" пути идти не намерено.
Но инерция отношений была очень сильна. Да и после исчезновения СССР американцы чувствовали себя сверхуверенно. К тому же взаимодействие с Китаем было очень выгодно транснациональным компаниям - свободные зоны и дешевая рабочая сила максимизировали их прибыли и способствовали переносу многих тысяч производств в КНР.
О том, что Китай становится очень большой экономической, а в перспективе и политической, проблемой громко заговорили лишь с 2006-2008 годов, когда разразившийся экономический кризис обрушил западные экономики, а Китай практически не пострадал и только укрепил свое положение.
С тех пор информационно-политическая машина Запада начала постепенно разворачиваться против Китая.
Новое время - новые книги.
В 2006 году ирландский историк Джон Холлидей вместе с женой-китаянкой Юн Чжан издал масштабное исследование "Неизвестный Мао". Просто написанное, оно было призвано вытеснить из массового сознания книгу Эдгара Сноу.
Авторы собрали огромный массив материала, поработав в различных архивах и взяв интервью у множества людей. В книге есть только один "маленький" недостаток: приведя в конце впечатляющий список источников, в самом тексте авторы не дают ни одной ссылки, из-за чего становится невозможным понять, откуда взялся тот или иной сенсационный факт (или он вообще был выдуман).
Но основной массе читателей ссылки не нужны – ей даже лучше, когда все подается просто и доходчиво. Вот и в книге Холлидея и Чжан просто и доходчиво объяснено, что Мао Цзэдун – чудовище, вся биография которого преступна, как и вся история компартии Китая в целом. Даже первый съезд КПК в ней подвергнут сомнению как первый.
"Неизвестный Мао" стал новой сенсацией для Запада. Но – не для бывшего СССР, поскольку большинство фактов, о которых написали Холлидей и Чжан, хорошо известны из агитпропа СССР со времён противостояния с Китаем 1960-70 годов.
Естественно, далеко не все в этой негативной версии истории КПК является выдумкой. Так же как и не все было выдумкой в истории о самоотверженной революционной борьбе Мао. Но ни то, ни другое не объясняет, как китайской компартии удалось создать сверхдержаву, в 21 веке бросившую вызов самим Соединенным Штатам.
Хотя еще 100 лет назад в такое никто совершенно не мог поверить.
Падение империи
Сто лет назад Китая как мировой державы не существовало. Веками огромное государство считало себя самодостаточной цивилизацией – пока в середине 19 века не пришли европейцы, и оказалось, что Китай по многим параметрам отстал на несколько веков.
Ситуация требовала перемен, но вместо этого в стране на целых 47 лет установился авторитарный режим вдовствующей императрицы Цыси, которая правила от имени назначавшихся ею императоров – сначала сына, потом племянника, потом внучатого племянника.
Все ее правление было периодом постоянно усиливавшегося проникновения западного влияния в страну. К началу 20 века морское побережье Китая усеяли колонии всевозможных государств. Самая известная из них – британский Гонконг – просуществовала до 1997 года; но были еще и португальское Макао, российские Порт-Артур и Дальний, немецкий Киао-Чао, французский Гуанчжоувань. А также, безусловно, Шанхай, где треть города состояла из международного Сеттльмента и французской концессии, не подчинявшихся китайским властям.
Кроме того, ряд стран Европы (а также США) навязали Китаю "режим капитуляций" – положение международного права, при котором их граждане на китайской территории подчинялись только законам собственных государств и своим консульствам.
Международное бесправие государства, считавшего себя великим, усиливало недовольство масс как иностранцами, так и режимом Цыси. Она умерла в 1908 году, и в стране почти сразу началось революционное брожение. После Цыси империя продержалась всего три года – и рухнула в результате Синьхайской революции.
Махновщина по-китайски
Первым президентом Китайской республики в январе 1912 года стал писатель и революционер Сунь Ятсен, однако он оказался местным вариантом российского Керенского и уже спустя три месяца уступил власть "китайскому Корнилову" – генералу Юань Шикаю. Юань установил жесточайшую диктатуру, в 1915-м даже на три месяца провозгласил себя императором, но уже в 1916-м умер.
Страна вздохнула свободно – и тут же распалась: наступила "эпоха милитаристов", когда Китай поделили между собой несколько военных кланов с собственными армиями, постоянно враждовавшие между собой и заключавшие временные союзы для уничтожения противников.
Это было что-то похожее на российскую Гражданскую войну, только без фаворита и перспектив окончания. При этом каждый военный клан еще и стремился заручиться поддержкой какой-либо из западных держав, чтобы использовать ее помощь для победы над конкурентами.
Непрерывные гражданские войны, обнищание и без того бедного населения, а также продолжающееся усиление иностранного влияния – такой была страна, в которой зарождалась Коммунистическая партия Китая.
Вывод, который в те же годы сделал Мао Цзэдун, был вполне однозначный: объединить огромный Китай и сохранить его единство может только жестокий режим – такой, как у Юань Шикая.
1920: коммунистическая разведка
О коммунистических идеях в Китае вплоть до 1917 года никто не слышал. Лишь после победы Октябрьской революции в России появились первые сообщения об "экстремистской партии", которая взяла власть в северной стране. На что, впрочем, в Китае обратили внимание немногие - в стране разгоралась собственная гражданская война.
И только в 1920 году, когда Красная Армия взяла под контроль Сибирь и добралась до Дальнего Востока, большевики решили попытаться разжечь "пламя революции" на Востоке и послали своих эмиссаров в Китай.
Их было несколько, но удачливее других оказался Григорий Войтинский (настоящая фамилия Зархин) – бывший эмигрант и каторжник, который в недавно образованном Коммунистическом интернационале (Коминтерне) заведовал сектором Дальнего Востока. В Пекине Войтинский встретился с преподавателем русской литературы местного университета Полевым и тот свел коминтерновского эмиссара с 32-летним профессором и политиком левых взглядов Ли Дачжао. В их беседе впервые в Китае прозвучала мысль о необходимости создания местной коммунистической партии.
Но Ли Дачжао не считал себя достаточно авторитетной фигурой для такой миссии. Поэтому он дал Войтинскому рекомендательное письмо для Чэня Дусю – 40-летнего политика и философа, который в 1911 году был одним из вождей Синьхайской революции, а в 1919 году – одним из лидеров антияпонского "Движения 4 мая" (требовавшего от Японии отказаться от захваченных ею русских и немецких портов на побережье Китая).
Чэнь Дусю тоже был профессором Пекинского университета, но власти начали его преследовать за участие в "Движении 4 мая", и политик уехал в либеральный Шанхай. Именно в Шанхае в августе 1920 года, под руководством Войтинского и Чэня, прошло собрание восьми политиков левых взглядов, на котором было принято решение начать работу по созданию Коммунистической партии Китая.
В книге "Неизвестный Мао" утверждается, что августовское собрание 1920 года и было первым съездом КПК, причем авторы ссылаются на документы Коминтерна. По этой версии, съезд 1920 года выпал из современной истории китайской компартии по одной причине – на нем не присутствовал Мао Цзэдун, который по официальной версии считается ее основателем.
На самом деле такая трактовка нереальна: задолго до того, как Мао стал лидером партии, нумерация съездов КПК шла не от августовского собрания 1920 года, а от форума, прошедшей годом позднее.
Что касается Мао Цзэдуна, он, хотя и не присутствовал на собрании, организованном Войтинским и Чэнем, но еще до 1920 года был близок к создателям коммунистического движения: в 1918-19 годах Мао работал помощником Ли Дачжао и одновременно был любимым учеником профессора Чэня Дусю. Так что нет ничего удивительного в том, что вскоре после августовского собрания 1920 года 26-летний Мао начал создавать Социалистический союз молодежи в городе Чанша – центре провинции Хунань.
Весной 1921-го внутри этого союза образовалась коммунистическая ячейка – и ее руководитель Мао Цзэдун стал одним из двух делегатов от нее на I съезд КПК, который решили провести в июле того же года в Шанхае.
К лету 1921 года коммунистические ячейки существовали в шести городах Китая. Также существовала небольшая группа коммунистов-эмигрантов в Японии. В течение нескольких месяцев Чэнь Дусю вел переписку с ними по поводу проведения учредительного съезда компартии, на который все эти ячейки прислали делегатов – всего 12 человек.
Но сам профессор Чэнь в Шанхай не приехал: в это время он руководил комиссией народного просвещения (то есть был министром образования) в правительстве, образованном Сунь Ятсеном в Кантоне (Гуанчжоу). Вместо Чэня 13-м делегатом стал его спецпредставитель – Бао Хуэйсэн.
Также в Шанхай еще в начале июня прибыли два представителя Советской России – эмиссар Коминтерна, голландец Маринг (настоящее имя – Хенк Сневлит), считавшийся в Москве главным специалистом по странам Востока, и Владимир Нейман (псевдоним – Никольский). Они привезли деньги, на которые были организованы приезд всех делегатов на съезд и его проведение.
Первый съезд: от женского общежития до лодки
Двухэтажный дом, в котором в июле 1921 года начал работать I съезд КПК, спустя три десятилетия стал музеем. Долгое время в нем висели фотографии 14 из 15 участников форума – всех китайцев, а также голландца Маринга. Фото Неймана отсутствовало: в 1930-е годы он был репрессирован в СССР, и ни одного изображения не сохранилось. Лишь в 2006 году его фото нашли в провинциальном российском архиве и передали в Дом-музей Первого съезда КПК.
Здание, позже ставшее музеем, сто лет назад принадлежало семье одного из участников съезда – Ли Ханцзюня, который был младшим братом известного в те времена шанхайского военного и политика Лю Шучэна. Здесь 15 участников форума заседали в течение пяти дней – с 25 по 30 июля (в первые два дня – 23 и 24 июля – делегаты собирались в пустовавшем летом здании женского общежития, где их поселили).
Руководил заседаниями 23-летний Чжан Готао – еще один выходец из Пекинского университета, который в середине 1930-х станет главным соперником Мао в борьбе за руководство компартией. Сам Мао на первом съезде был одним из двух секретарей, отвечавших за ведение протокола.
Вечером 30 июля съезд пришлось прервать: в дом ворвался неизвестный, а вскоре после этого пришла французская полиция с обыском. Но к моменту обыска делегатов там уже не было.
Последние два заседания они провели в небольшом городе Цзясин, находящемся в 60 км от Шанхая. Правда, туда поехали лишь 10 делегатов – трое по разным причинам уехали из Шанхая. Кроме того, в Цзясин решили не ехать Маринг и Никольский: в небольшом городке их европейская внешность привлекла бы всеобщее внимание.
В Цзясине жена одного из делегатов наняла большую лодку – якобы для прогулок. На этой лодке и избрали руководящее бюро партии в составе трех человек во главе с Чэнем Дусю. Мао среди них еще не было.
Также были приняты главные документы – программа партии, манифест и "Решение о целях КПК". I съезд постановил взять курс на пролетарскую революцию, направленную против милитаристов, буржуазии и иностранного господства. Партия, в которой к лету 1921 года было 53 члена, решила объявить войну всем.
Новая ставка Москвы
Но ультрареволюционная свобода китайских коммунистов длилась недолго. В то время как они вдохновлялись примером большевистской революции в России, сами русские коммунисты уже изменили взгляды: мировой революции не получилось, и понадобилась новая тактика.
Применительно к Китаю эта тактика состояла в том, что в стране, где почти нет пролетариата, ждать превращения коммунистической партии в серьезную силу, способную взять власть, – слишком долгая затея. А потому нужно искать более влиятельную силу, союз с которой обеспечит и дружественные отношения Китая с Советской Россией, и рост влияния коммунистической партии – с дальним прицелом на пролетарскую революцию.
И такая сила нашлась уже в 1921-м. Первый президент Китайской республики Сунь Ятсен, бежавший в 1916 году в Японию, в 1921-м вернулся на родину и по предложению кантонского милитариста с анархистскими взглядами Чэня Цзюнмина возглавил правительство Южного Китая.
За Сунь Ятсеном стояла партия националистической буржуазии – Гоминьдан, – которая стремилась объединить Китай и устранить все иностранное влияние в нем. Естественно, при такой программе Сунь и Чэнь не могли (в отличие от других милитаристов) рассчитывать на помощь от западных стран или Японии со Штатами. Поэтому Сунь начал зондировать почву в отношении Советской России.
В декабре 1921 года в столицу Южного Китая Кантон приехал эмиссар Коминтерна Маринг. С этой встречи начались переговоры, длившиеся несколько месяцев. Коминтерн предлагал Гоминьдану помощь Советской России деньгами и вооружением, а Сунь Ятсен отказывался от давних претензий Китая на Монголию и даже соглашался на вхождение Красной армии в северо-западную провинцию Китая Синьцзян. Отдельным пунктом этой договоренности было включение в состав Гоминьдана Коммунистической партии Китая.
Советский шантаж долларом
Летом 1922 года, когда переговоры Коминтерна с Гоминьданом еще велись, Маринг собрал в Шанхае второй съезд компартии, где попытался поставить вопрос о ее сближении с партией Сунь Ятсена. Но коммунисты, несмотря на свою малочисленность (около 200 членов партии), встретили эту идею в штыки.
Революционеры, видевшие свержение всех капиталистов одной из главных своих целей, не хотели идти на союз даже с самой прогрессивной их частью. Поэтому все, что удалось продавить Марингу, – это внесение в манифест партии программы-минимум, согласно которой на современном этапе целью является буржуазно-демократическая революция: уничтожение милитаристов, разделивших страну, и полная независимость Китая от иностранного влияния. Для достижения такой цели Гоминьдан мог стать временным союзником.
Мао Цзэдун на втором съезде вообще не присутствовал: как он вспоминал позже, забыл адрес и не нашел никого из партийных лидеров. Объяснение неубедительное, но другого до сих пор нет.
Тем временем переговоры Маринга и Сунь Ятсена завершились успехом, и с весны 1923 года Москва начала помогать Гоминьдану деньгами и оружием. Естественно, в таких условиях не было никакого смысла финансировать одну политическую силу и одновременно с этим – партию, которая борется с этой силой.
Поэтому вопрос о вступлении КПК в состав партии Сунь Ятсена стал первоочередным, и для его решения в июне 1923 года был собран третий съезд компартии. Характерно, что собрали его (впервые легально) в Кантоне – столице руководимой Гоминьданом республики.
Настроения коммунистов по сравнению с 1922 годом особо не изменились, тем более что за год состав партии увеличился в два раза – до 432 человек. Но Маринг, державший в своих руках финансирование, надавил на лидера партии Чэня Дусю, и тот выступил с инициативой вступления КПК в Гоминьдан.
Однако значительная часть делегатов во главе со вторым человеком в партии Чжаном Готао выступила резко против объединения. Первоначально против выступил и избранный на съезд Мао Цзэдун, но на последних заседаниях он изменил позицию и поддержал линию Коминтерна, за которую проголосовало большинство.
Это же большинство избрало и новое руководство КПК. Лидером ее остался Чэнь Дусю, возглавивший Центральное бюро из четырех человек. Секретарем этого бюро и фактически вторым человеком в партии был избран Мао Цзэдун.
Большевик Чан Кайши
Процесс объединения начал набирать обороты. В августе 1923 года в Советский Союз была направлена спецмиссия, в состав которой вошли два гоминьдановца и два коммуниста, которая в течение трех месяцев изучала структуру руководства партией и страной. Руководителем делегации был будущий глава Китая и будущий главный враг коммунистов Чан Кайши.
В тот момент у Чана были левые взгляды, ему доверяли в СССР и даже в Коминтерне. А он сам доверял "советским друзьям" настолько, что в 1924 году отправил своего сына Цзян Цзинго – будущего главу Тайваня – на учебу в Москву.
В сентябре 1923 года в Китай прибыл Михаил Бородин (настоящая фамилия – Грузенберг), официально – политический советник Сунь Ятсена, неофициально также – главный представитель Коминтерна. Он заменил Маринга, взяв в свои руки контроль за компартией и все финансирование.
В январе 1924-го состоялся "объединительный" съезд Гоминьдана. На нем в состав Центрального исполкома партии среди 41 члена и кандидата избрали 10 коммунистов (в том числе кандидатом в члены ЦИК избрали Мао Цзэдуна), а один представитель КПК даже стал членом высшего органа партии – Постоянного комитета.
Весной того же года была создана военная академия Вампу, преподавателями которой стали советские военные советники. Возглавил ее Чан Кайши, а главой политического отдела был назначен коммунист Чжоу Эньлай – будущий премьер КНР.
Постельный раскол
Но далеко не все было так гладко. В Гоминьдане правые стремились не допустить коммунистов во власть, а в КПК левые стремились вернуть своей партии самостоятельность. Внутри самой компартии усилились трения, из-за которых Мао Цзэдун взял отпуск "по болезни" и вернулся в Чаншу. Он даже не прибыл на четвертый съезд КПК, где ее лидером снова избрали Чэня Дусю, а на роль второго человека в партии вернулся Чжан Готао.
Ко всему прочему руководство партии расколол неожиданный скандал, в эпицентре которого оказалась образцовая коммунистическая семья – члены Центрального исполкома КПК Цай Хэсэнь и его жена Сян Цзинъюй.
Это была передовая по тем временам "ячейка общества": Цай и Сян стали открыто жить в гражданском браке, пренебрегая жесткими китайскими традициями.
Но вскоре ячейка дала трещину.
В сентябре 1925 года, когда Цай уехал по партийным делам в Пекин, его жена закрутила роман с еще одним членом ЦИК КПК Пэном Шучжи – причем именно она была инициатором. И она же во всем призналась мужу.
Вопрос разбирался на заседании Центрального исполкома, и руководство партии раскололось: Чжан Готао и ведущий журналист партии Цюй Цюбо потребовали исключить Пэна из партии, но лидер партии Чэнь Дусю (сам известный ловелас) встал на его защиту.
В результате Цая и Сян отослали в Москву, но это уже не помогло: едва приехав в СССР, Цай бросил жену и закрутил роман с женой еще одного коммуниста, отправленного в Москву, – Ли Лисаня. В результате последний вернулся в Китай уже без жены.
Все эти события привели к образованию внутри руководства партии двух фракций, одну из которых возглавил ее лидер Чэнь Дусю, другую – второй человек в партии Чжан Готао.
Смерть Сунь Ятсена
Тем временем раскол намечался и в Гоминьдане, причем причина его во многом была связана с коммунистами.
В марте 1925 года умер Сунь Ятсен, который был и гарантом договоренностей с Советским Союзом, и легендарной фигурой, скреплявшей своим авторитетом всю партию националистов.
Поначалу его смерть отрицательно на выбранном курсе не сказывалась. Наоборот, к власти в Гоминьдане и Южном Китае в целом пришел лидер левой фракции Ван Цзинвэй, до этого возглавлявший отдел пропаганды Центрального исполкома партии, а еще раньше работавший вместе с Мао Цзэдуном в Шанхае (когда тот был секретарем ЦК компартии).
Отношения у них сложились прекрасные, и Ван тут же позвал Мао руководить отделом пропаганды в качестве "и. о.". И в целом позиции коммунистов в Гоминьдане и контролируемом им регионе резко усилились.
В январе 1926 года, на втором съезде националистической партии, уже треть ее руководства составили представители КПК. При активной поддержке Ван Цзинвэя они развернули кампанию за социальную революцию в деревне, основным пунктом которой было уничтожение класса крупных дичжу (нечто вроде наших помещиков). И коммунисты не просто занимались пропагандой, но и активно начали претворять свою программу в жизнь, в результате чего ситуация в китайской деревне стала напоминать российский 1917 год.
Но проблема была в том, что абсолютное большинство офицеров армии Гоминьдана было выходцами из семей дичжу. И им, естественно, не нравилось, что, пока они воюют, их семьи уничтожают.
Недовольные политикой левых стали группироваться вокруг начальника академии Вампу Чан Кайши, получившего популярность в армии после ряда крупных побед над милитаристами.
Чан совсем недавно сам был левым, но побил горшки с главным советским военным советником, комкором Николаем Куйбышевым. Брат одного из руководителей СССР Валериана Куйбышева, комкор в принципе вел себя как хозяин жизни. Чан Кайши он игнорировал, решая все вопросы непосредственно с главой правительства и Гоминьдана Ван Цзинвэем.
Все это дополнялось и взаимной антипатией между Чаном и Ваном: первый был настоящим военным и аскетом, второй любил (и умел) выступать, а также был неравнодушен к женщинам. Конфликт между "солдафоном" и "трепачом" был неизбежен.
20 марта 1926 года генерал Чан начал действовать: ввел в Кантоне военное положение и арестовал часть местных коммунистов. После чего выдвинул ультиматум: убрать Куйбышева и двух его замов, а также вернуть на должность главного военного советника командарма Василия Блюхера, который занимал ее раньше и с которым у Чана было все хорошо.
Требование выполнили, но это было только начало. В мае в центральном руководстве Гоминьдана тоже произошел переворот: часть коммунистов из него вывели, а на их места ввели правых. Потерявший большинство Ван якобы из-за болезни уехал за границу.
Коммунисты пытались бунтовать, но Москва дала команду – не портить отношения с Чаном, который фактически стал диктатором. Однако уступки КПК лишь побуждали правых к новому наступлению.
12 апреля 1927 года Чан Кайши начал компанию террора против коммунистов. Только в Шанхае за два дня были казнены 5 тысяч левых и столько же арестовано. А в деревнях при помощи офицеров армии Гоминьдана начали истреблять активистов аграрной революции.
27 апреля коммунисты срочно собрали в Учане свой пятый съезд – чтобы определиться, что делать дальше. В Учань прибыли и левые гоминьдановцы во главе с Ван Цзинвэем.
Было очевидно, что курс партии необходимо менять. Прежний – сотрудничество с Гоминьданом, – хоть и не был ошибочным (за два года после четвертого съезда количество членов КПК увеличилось с 1 до 58 тысяч), но себя исчерпал.
Тем временем лидер партии Чэнь Дусю все еще выступал за умеренную политику – в союзе с левыми гоминьдановцами. Другие лидеры, включая Чжана Готао и Мао Цзэдуна, требовали разрыва.
Террор против коммунистов развернулся уже по всей стране. 28 апреля в Пекине был казнен один из основателей КПК Ли Дачжао. А в июле левых предал и Ван Цзинвэй, перешедший на сторону Чан Кайши.
Это, кстати, было не последнее предательство Вана: в конце 1930-х этот некогда левый политик перейдет на сторону японских оккупантов и возглавит правительство Манчжоу-Го – вассального манчжурского государства на северо-востоке Китая.
Горная база революции
В июле 1927 года основатель и лидер КПК Чэнь Дусю подал в отставку. Был создан временный Центральный комитет партии, который возглавил журналист Цюй Цюбо – сторонник радикального курса. Под его влиянием и с согласия Москвы ЦК разослал директивы всем воинским частям армии Гоминьдана, где были сильны позиции коммунистов, с требованием поднять восстание.
Мао Цзэдун был противником тактики восстаний, считая, что она обречена на поражение. Сам он хотел создать революционную базу в труднодоступных для армии Чан Кайши горных районах и там накапливать силы, создав свою армию. Именно в те дни будущий вождь сказал легендарную фразу – "Винтовка рождает власть". Но ЦК требовал немедленного восстания, а план Мао принял как запасной.
Не входя в споры с ЦК, Мао Цзэдун стал претворять свой проект в жизнь. Пока политкомиссар академии Вампу Чжоу Эньлай поднимал восстание в Шанхае, а другие офицеры-коммунисты – в остальных провинциях Южного Китая, Мао начал формировать в провинции Хунань крестьянскую армию, которую вместо атаки на столицу провинции Чаншу пошла в горы Цзинган, контролировавшиеся местными бандитскими группировками.
Воевать с бандитами Мао не стал – наоборот, выделил им часть полученного от СССР оружия и, объединившись, создал советский район.
ЦК был возмущен самоуправством лидера хунаньских коммунистов и даже постановил сменить руководство в регионе. Но практического значения это решение не имело, поскольку влияние руководства КПК резко ослабело: поднятые восстания терпели поражения одно за другим. Они дорого обошлись КПК: партия сократилась с 58 до 10 тысяч.
Тем временем советский район в труднодоступных для противника горах Цзинган продолжал существовать. И уже весной 1928 года к отрядам Мао присоединилась значительно превышавшая их по численности армия комбрига Чжу Дэ, спасавшаяся от преследования гоминьдановцев.
Опытный военачальник, дослужившийся у одного из милитаристов до должности комиссара полиции провинции, Чжу Дэ в начале 1920-х увлекся марксизмом и перешел на сторону красных. После прихода его отрядов в горы Цзинган объединенная армия стала носить название "армии Чжу – Мао", и отношение к ней изменилось: теперь уже и ЦК, и Москва признали, что создание советского района в горах было правильным. В 1929-м московская "Правда" впервые упомянула о Мао Цзэдуне как об одном из коммунистических вождей Китая.
На самом деле в горном советском районе все шло отнюдь не гладко. Большая армия требовала больших расходов, из местного населения выжали все соки, и оно стало разбегаться. Коммунисты были даже вынуждены выращивать и продавать опиум, чтобы содержать свои отряды. Но и этого не хватало – тем более что к горной армии летом 1928-го присоединилась многочисленная армия, руководимая еще одним бывшим военачальником армии Гоминьдана Пэн Дэхуаем. В результате в конце 1928 года армия Чжу – Мао вынуждена была поменять базу.
Не меньше сложностей было и в руководстве советского района. Ни Чжу, ни Пэн не хотели подчиняться Мао, поскольку тот не был военным, да и его отряды были куда меньше, чем привели они.
Разногласия не раз приводили к серьезным трениям, и Мао Цзэдуну пришлось потратить не один год, чтобы оба военачальника признали в нем своего лидера. В итоге в 1949-м оба стали вождями армии Китайской народной республики.
Дальнейшая их судьба сложилась по-разному. Чжу Дэ, хоть и не питал большой любви к Мао, стал одним из его ближайших соратников и пробыл в руководстве Китая вплоть до 1976 года – года, когла умерли и Чжу, и Мао.
Пэн Дэхуай в 1950-53 годах стал героем войны в Корее, где возглавлял китайских "добровольцев", сражавшихся с американцами. Вернувшись, он оказался главным критиком политики Мао и был изгнан со всех постов. Последние 15 лет, вплоть до смерти в 1974-м, провел в тюрьмах и ссылках.
Советская республика Мао
Но все это будет гораздо позже. В конце 1920-х КПК еще было далеко до власти в стране, а в самой партии еще не было единого вождя. В условиях, когда большинство региональных организаций оказались разгромленными и ушли в подполье, шестой съезд КПК состоялся в Подмосковье, под контролем Коминтерна.
Генеральным секретарем партии на нем избрали рабочего Сян Чжунфа, но это была формальность – уступка Коминтерну, который требовал усиления пролетарских элементов. Реальную же власть в КПК получили бывший комиссар академии Вампу и будущий премьер КНР Чжоу Эньлай и еще один член руководства Ли Лисань (тот самый, который лишился жены в результате скандала 1925 года).
Мао на съезде не было, и там его серьезно критиковали, но на ситуации в советском районе это особо не отразилось. Армия Чжу – Мао жила сама по себе, регулярно меняя районы дислокации и периодически вступая в сражения с армиями Чан Кайши. В те годы родилась тактика партизанской войны, которую позже возьмет за основу Че Гевара. Суть ее состояла в четырех правилах, сформулированных Мао Цзэдуном: враг наступает – мы отступаем, враг остановился – мы тревожим, враг утомился – мы бьем, враг отступает – мы преследуем.
Несмотря на все проблемы, армия Чжу – Мао росла, и в 1930-м на ее основе ЦК создал 1-ю армейскую группировку из 20 тысяч солдат. С ее помощью Мао образовал новый советский район в юго-западной части провинции Цзянси. И 4 октября 1930 года провозгласил создание Советской республики во главе с правительством, которым фактически стал руководить он сам. Об обширной советской территории все чаще стали писать и в СССР, и даже на Западе, что способствовало росту авторитета Мао Цзедуна у московского руководства.
Это имело немаловажное значение, потому что в 1931-м КПК возглавил "московский" китаец Ван Мин, которого вскоре сменил другой "москвич" - Бо Гу. Поначалу они поддерживали руководство Советской республики, но в 1933-м руководство КПК из-за репрессий со стороны режима Чан Кайши перебралось из Шанхая во "владения" Мао, и тут начались неизбежные трения, в результате которых будущего вождя отстранили от руководства правительством района, оставив за ним лишь пост председателя ЦИК (то есть "парламента").
Великий поход и его тайны
Советская республика в Цзянси просуществовала четыре года. В 1931-м Япония начала оккупацию Манчжурии и надолго стала главной головной болью для Чан Кайши, поэтому ему долго было не коммунистов. Лишь в 1934-м он всерьез занялся районом, контролируемым коммунистами. Советская республика была окружена войсками Чана, и ее руководство приняло решение о переносе базы в Шэньси – провинцию на севере, которая находилась около Монголии, контролируемой СССР.
Так начался Великий поход – одна из главных легенд истории коммунистического Китая. В книге "Неизвестный Мао" утверждается, что большинство героических историй этого похода – мифы. В свою очередь, ее авторы сами создали миф о том, что Мао виновен в гибели большей части армии, участвовавшей в походе.
Потери у армии Чжу – Мао действительно были большие. В январе 1935 года состоялось совещание руководства партии в недавно занятом красными городе Цзуньи, на котором вопрос потерь и военной тактики вообще был центральным. Совещание признало виновными в неудачах похода генерального секретаря партии Бо Гу и военного советника Отто Брауна – противников Мао. Бо Гу сняли с должности.
Новым руководителем партии был назначен союзник Мао Ло Фу. Но это, судя по всему, была формальность: все историки считают, что именно после совещания в Цзуньи реальным вождем КПК стал Мао Цзэдун, занявший должность главного политического комиссара.
Уже под его руководством Красная армия достигла района Сычуань, где соединилась с армией другого коммунистического вождя - Чжана Готао. Вскоре они, правда, вновь разошлись, решив идти в Шэньси двумя колоннами. Причем Чжан, руководивший одной из колонн, оказался выполнять приказы ЦК и повел ее по собственному маршруту.
В 1937-м Чжана Готао за это самоуправство обвинят в троцкизме. Предчувствуя близость расправы, он перейдет на сторону Чан Кайши. После победы коммунистов эмигрирует в Гонконг, а оттуда - в Канаду. Переживет Мао на три года и – единственным из партийных лидеров КПК – оставит большие мемуары. Естественно, направленные против Мао.
Особый район Китая
Осенью 1935-го Красная армия завершила Великий поход, придя в провинцию Шэньси. Тогда же "Правда" опубликовала статью "Мао Цзэдун – вождь китайского народа", что означало официальное признание Москвы. После нескольких переездов в 1937-м Мао выбрал столицу для своего советского района – находящийся в горах Яньань. Этот городок получит большую известность – сначала в результате приезда друзей Мао Эдгара Сноу и Анны Луизы Стронг, создавших легенду о Советском районе, потом – в результате антимаоистских публикаций, в том числе – вышедшей в 1973-м в СССР книги "Особый район Китая". Под таким названием "Яньаньская республика" известна многим.
Если точнее, она называлась "Особым приграничным районом Китая". Это официальное название появилось после того, как Чан Кайши и Мао Цзэдун заключили вынужденное перемирие, связанное с тем, что в 1937 году Япония начала открытую войну против Китая.
Правда, несмотря на наступление японцев, завоевавших Пекин (тогда называвшийся Бэйпином), ни Чан, ни – особенно – Мао к союзу не стремились. Но в нем был заинтересован Сталин, который считал, что чем сильнее будет сопротивление Китая, тем меньше возможностей будет у Японии для нападения на СССР.
Помощь Советского Союза была для обоих китайских правителей жизненно необходимой, поэтому они согласились на перемирие и союз. Советский район стал "особым" и был включен в общую систему обороны страны.
Среди противников Мао распространена легенда о том, что он фактически отказался от борьбы с Японией и в течение восьми лет накапливал силы для будущего противостояния с республикой Чан Кайши, которая несла на себе основную тяжесть борьбы с оккупантами.
Но это не так. Хотя Сталин, конечно, был на стороне коммунистов, он не позволил бы им саботировать войну с японцами и тем самым ухудшать ситуацию для его страны и антигитлеровской коалиции в целом.
Другое дело, что силы коммунистов были в несколько раз меньше, чем у армии Чан Кайши, поэтому они не были способны взять на себя значительный участок фронта. Так что в конечном итоге войска Мао задействовали против агрессора партизанскую тактику – ту самую, которую ранее использовали против армии Гоминьдана.
Эта тактика доставила японцам немало проблем, и в ответ они неоднократно подвергали бомбардировкам столицу коммунистов Яньань, от которой, по сути, остался только квартал, расположенный в горных пещерах. В этих пещерах поселилось руководство КПК и в них же прошел последний раунд борьбы за власть внутри партии.
Последним конкурентом Мао стал эмиссар Москвы Ван Мин, шестью годами ранее руководивший партией. Его в 1937-м прислали из СССР с чрезвычайными полномочиями – чистить компартию от сторонников сталинского врага Льва Троцкого.
К тому времени в КПК троцкистов уже не было, но Ван Мин рьяно взялся за дело, заставляя арестовывать коммунистов одного за другим. Естественно, это не добавляло ему популярности, а авторитета у Вана, не участвовавшего в Великом походе, и без того было немного. Поэтому действия присланного "чистильщика" лишь укрепили позиции Мао.
В начале 1940-х он развернул идеологическую кампанию "Чжэнфын" ("Упорядочивание стиля"), основной целью которой было устранить оппозицию. Противников Мао не уничтожали и даже не арестовывали, но их заставляли публично каяться в собственных грехах и признавать заслуги лидера коммунистов.
Последним, к концу войны, свои позиции сдал Ван Мин. Хотя его друг, бывший глава Коммунистического Интернационала (распущенного в 1943-м) Георгий Димитров пытался отстоять позиции Вана и дискредитировать Мао в глазах Кремля, Сталин все же сделал выбор в пользу последнего.
Теперь уже ничто не мешало Мао Цзэдуну установить полный контроль над партией. В 1945-м в Яньани прошел седьмой съезд КПК, состоявшийся спустя 17 лет после предыдущего. Рост партии за это время оказался потрясающим: с 10 тысяч в 1928-м до 1 млн 210 тысяч в 1945-м.
Но среди делегатов от миллионной партии ни одного оппозиционера не оказалось. На форуме полностью доминировал председатель Мао, а его идеи были названы руководящим учением вместе с идеями Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина.
Теперь на пути Мао Цзэдуна к главной цели жизни стоял только один человек – генералиссимус Чан Кайши.
Ошибка генералиссимуса
И вот с этой проблемой справиться было сложнее всего. У Сталина в ходе войны сложились хорошие отношения с Чан Кайши, портить их и толкать Гоминьдан в сторону американцев он не хотел – а потому был категорически против предложения Мао возобновить в Китае гражданскую войну.
Хотя возможности для помощи у Кремля были немалые: под контролем советских войск оказалась вся Манчжурия, а в качестве трофеев ей досталось все вооружение японской Квантунской армии, действовавшей в Китае.
Но Сталин хотел компромисса, и в августе 1945-го Мао Цзэдун был вынужден поехать на встречу с Чан Кайши. Переговоры во временной столице Китайской республики Чунцине длились 43 дня, однако закончились ничем. Как и в 1937-м, Чан и Мао не хотели союза, но теперь японцы как объединяющий фактор отсутствовали. Армия коммунистов была в четыре раза меньше, да и американцы уже склонялись к холодной войне с СССР. Поэтому Чан Кайши решил, что настал его час. Это был его роковой выбор.
В июне 1946 года гражданская война в Китае возобновилась. Только после этого Сталин решил передать армии коммунистов (получившей название Народно-Освободительной) японское оружие и территорию в Манчжурии. Однако даже после этого Москва не разорвала отношения с Чан Кайши.
Первоначально казалось, что армия Гоминьдана, имея преимущество в численности и вооружении, победит. В 1947-м она подвергла массированной бомбардировке Яньань, и коммунисты вынуждены были покинуть город.
Однако ситуация на подконтрольных Чан Кайши территориях ухудшалась из-за огромной коррупции, внутренних разборок между региональными военачальниками и непопулярных мер против крестьянства, на которые лидер Гоминьдана пошел, чтобы предотвратить голод.
Поэтому в том же 1947-м произошел перелом. НОАК вернула Яньань и перешла в общее наступление. Уже в 1948-м сомнений в победе коммунистов практически не было, и осенью следующего года она произошла.
Винтовка родила власть
1 октября 1949 года стало днем триумфа КПК. Огромная площадь Тяньаньмэнь, заполненная народом, слушала, как Мао Цзэдун и его соратники провозгласили создание Китайской народной республики, которую в советских СМИ поначалу назвали Народной республикой Китая.
Спустя 28 лет после первого съезда партия, насчитывавшая в 1921-м несколько десятков человек, стала правящей в 460-миллионной стране. Впереди была другая история – история власти в объединенной стране, которая, пройдя от чудовищных социальных экспериментов к реформам, обеспечивших стремительный рост, к столетнему юбилею компартии станет полуторамиллиардной сверхдержавой.
