Путин был настроен "мочить", а армия Беларуси готовились защищать Москву. Лукашенко - о переговорах с Пригожиным
Александр Лукашенко заявил, что Владимир Путин был настроен "мочить" Евгения Пригожина, но президент Беларуси его от этого отговорил.
Об этом Лукашенко рассказал после церемонии вручения погон высшему офицерскому составу в Минске.
"К утру субботы с 8 часов утра мне уже поступает тревожная информация о ситуации в России. Кое-кто мне там подсказывает, что пишут в этих Telegram-каналах, мессенджерах… Через ФСБ и наш Комитет госбезопасности, генерала Тертеля мне докладывают: Путин хочет связаться. Пожалуйста. В 10:10 позвонил и подробнейшим образом проинформировал меня о ситуации, которая происходит в России.
Задал Путину несколько вопросов, в том числе и про противодействие этому, и понял, что ситуация сложная. Не буду конкретизировать эту часть разговора.
Самое опасное, как я понял, это не в том, какая она была, ситуация, а как она могла развиваться и ее последствия. Это было самое опасное. Я также понял: принято жестокое решение (оно и прозвучало подтекстом в выступлении Путина) - мочить. Я предложил Путину не торопиться. Давай, говорю, поговорим с Пригожиным, с командирами его. На что он мне сказал: "Слушай, Саша, бесполезно. Он даже трубку не берет, ни с кем разговаривать не хочет".
Я спрашиваю: "Где он?" - "В Ростове". Я говорю: "Хорошо. Худой мир лучше любой войны. Не торопись. Я попробую с ним связаться". Он в очередной раз говорит: "Это бесполезно". Я говорю: "Хорошо, подожди". Где-то мы разговаривали, наверное, с полчаса. Потом он меня проинформировал, что на фронте. Помню его слова: "Ты знаешь, а на фронте, как ни странно, лучше, чем когда-либо было". Я говорю: "Вот видишь, не все так печально".
В 11 часов. Надо было еще эти телефоны найти. Говорю: "Как с ним связаться? Дай телефон". Он говорит: "Скорее всего, у ФСБ есть телефон". Мы уточнили. Установили к середине дня целых три канала, по которым мы можем разговаривать с Ростовом", - описал ситуацию Лукашенко.
Затем он перешел к подробностям того, как уговаривал Пригожина отказаться от мятежа.
"В 11:00 он (Пригожин - Ред.) мгновенно снял трубку. То есть генерал Евкуров его позвал, отдал ему телефон: "Вот, президент Беларуси звонит, будешь ли разговаривать?" - "С Александром Григорьевичем буду". Я слышу их разговор. Взял трубку. Разговор - эйфория. У Евгения полная эйфория.
Разговаривали первый раунд минут 30 на матерном языке. Исключительно. Слов матерных (я потом уже проанализировал) было в 10 раз больше, чем нормальной лексики. Он, конечно, извинился и начал мне матерными словами рассказывать", - сообщил президент Беларуси.
По словам Лукашенко, он думал, "с чего зайти к нему, чтобы начать эти переговоры".
"Ребята только с фронта. Они видели тысячи своих погибших ребят. Ребята очень обиженные, особенно командиры. И, как я понял, они очень влияли (я это предварительно вычислил) на самого Пригожина.
Да, он такой, знаете, героический парень, но на него оказывали давление и влияние очень те, кто руководил штурмовыми отрядами и видел эти смерти. И вот в этой ситуации, выскочив оттуда в Ростов, в таком полубешеном состоянии я с ним веду этот диалог.
Я говорю: "Женя, никто тебе ни Шойгу, ни Герасимова, никого не отдаст, особенно в этой ситуации. Ты же знаешь Путина не меньше, чем я. Во-вторых, он с тобой не то что встречаться - по телефону разговаривать не будет в силу этой обстановки".
"Но мы хотим справедливости! Нас хотят задушить! Мы пойдем на Москву!" - говорит Пригожин.
Я говорю: "На полпути тебя просто как клопа раздавят. Несмотря на то что войска (мне об этом Путин долго говорил) отвлечены на соответствующем фронте".
Подумай, говорю, об этом. "Нет", - отвечает. Такая вот эйфория.
Долго я его убеждал. И в конце сказал: "Знаешь, ты как хочешь можешь поступать. Но на меня не обижайся. Бригада подготовлена к переброске в Москву. И, как в 41-м (ты же книжки читаешь, образованный, умный человек), мы будем защищать Москву. Потому что данная ситуация не только в России. Это и не только потому, что это вот наше Отечество. А потому что, не дай бог, вот эта смута пошла бы по всей России, а предпосылки для этого были колоссальные, следующими были мы", - продолжил рассказ Лукашенко. Он уточнил, какие силы был готов перебросить в РФ на подавление мятежа: "Армия в течение полудня, все вооруженные силы… Не только армия, в том числе милиция, спецподразделения были приведены в полную боевую готовность. Целая бригада была готова к переброске в Российскую Федерацию при необходимости".
Затем Лукашенко раскрыл, как договаривался с Пригожиным об условиях сворачивания мятежа.
"Разговаривая во второй или третий раз, я его предупредил. Я уже вижу, что он готов отступиться, но я его предупреждаю: "Евгений, никакого кровопролития. Как только ты нарочно-ненарочно убьешь хоть одного человека, особенно гражданского, - все, никаких с тобой переговоров не будет и я с тобой разговаривать не буду". Он мне поклялся. У нас, говорит, такой цели нет, и я вам клянусь, что этого не будет. Он мне сказал: "Александр Григорьевич, я не буду требовать от президента, чтобы он отдал Шойгу и Герасимова, и встречи даже просить не буду", я говорю: "Ну и хорошо. Это очень хороший шаг. Не надо в этой ситуации, напрягая обстановку, требовать неисполнимое".
Следующее условие, о выполнении которого договорились - это остановка дальнейшего движения колонны ЧВК на Москву. В пятом часу вечера он мне позвонил и говорит: "Александр Григорьевич, я принимаю все ваши условия. Но что мне делать? Останавливаемся - они начнут нас мочить". Я говорю: "Не начнут. Я тебе гарантирую. Это я беру на себя". В контакте были с руководством России, ФСБ занималось в основном этим вопросом, с Бортниковым. Я просто настоятельно просил этого не делать.
Я и сказал Пригожину: "Это гарантия" - "Что дальше?" - "Вплоть до того, что я выведу тебя в Беларусь и гарантирую тебе полную безопасность. И твоим ребятам, которые вот сюда продвинулись этой колонной". - "Да, я вам верю. Я верю". - "Хорошо, в этом направлении будем действовать", - рассказал Лукашенко.
По словам президента Беларуси, Путин готовился к обороне Москвы, как во времена Второй мировой войны.
"У Москвы заняли рубежи обороны. Было собрано все, что можно. Путин мне сказал даже курсантов как в годы войны вооружили. Всех вооружили. И милицию тоже. Собрали и в Кремле, и около Кремля тысячи военных. Тысяч 10 - приличное количество. Я торопился. До Москвы оставалось 200 километров. И я боялся, что если "вагнеровцы" столкнутся с ними на этой черте - прольется кровь, и тогда все. Я говорю Пригожину: "Хорошо, Бортников этим занимается, тебе надо с ним связаться". - "Он не берет трубку!" - сказал Пригожин.
После этого, по словам Лукашенко, он нашел канал связи с Бортниковым и попросил снять трубку, когда позвонит Пригожин.
"У него (Бортникова - Ред.) все внутри клокотало. Но я говорю, нужно взять трубку и сделать, как мы договорились. Разговор состоялся, после чего вагнеровская колонна развернулась и пошла в свои лагеря", - описал события субботы Лукашенко.
На том же выступлении президент Беларуси сказал, что ЧВК "Вагнер" может начать обучение или как минимум консультирование белорусской армии.
