Сегодня ровно пять месяцев с момента аварии, которая унесла жизнь известной журналистки и светлого человека Стаси Рафал. До сих пор следствие не передало документы в суд. Оба водителя, участники ДТП, находятся на свободе. Ещё не раз на заседаниях мне предстоит в мельчайших подробностях вспоминать ту ночь.
Через день после того как я получила права (это станет важно позже), мы с подругами и бабушкой отправились в Одессу. Наш микроавтобус с Блаблакара ночью, на трассе Киев-Одесса врезался в фуру. Мы ехали в левой полосе, все пассажиры спали. Как рассказал потом водитель, сзади мигнула машина, мол, пропусти. Микроавтобус перестроился в среднюю полосу, и только после манёвра водитель понял, что фура перед ним движется с очень малой скоростью – на этом участке трассы находится стоянка для большегрузов. Водитель попытался вернуться влево, но там уже был автомобиль, который он только что пропустил. Мы зацепили фуру правым боком. Тормозной путь составил около 60 метров.
Это страшное чувство, когда ты просыпаешься от резкого торможения. Ждешь, когда оно закончится, водитель выругается на того, кто подрезал и снова задремаешь. Секунда, вторая, третья – торможение не прекращается, и ты понимаешь, что прямо сейчас происходит авария. Все выжившие рассказывали, как ждали, что микроавтобус перевернется. Что в этот момент думала Стася, которая сидела справа, мы никогда не узнаем.
Боковая пассажирская дверь валялась за фурой. Стасино кресло – перед. Микроавтобус стоял ещё дальше. Между фурой и креслом лежала моя подруга. Говорят, если в ДТП с человека слетает обувь, в большинстве случаев – летальный исход. Чтобы вы понимали силу удара – подошва ее босоножек осталась в салоне, а верх – на ногах. Попытаться установить контакт, проверить пульс, дыхание – я вспоминала все, что нужно было вспомнить, не позволяя себе медлить, усилием воли рассеивая туман в голове. Спасибо Институту развития региональной прессы за то, что, благодаря их курсам для военных корреспондентов, в экстренной ситуации я знала, что делать. К сожалению, в некоторых случаях никакие навыки не могут помочь.
Катя Шумило тоже выпала из машины, но когда та уже остановилась. Кровь заливала ее лицо, колено и локоть были травмированы. От испуга Катя вскочила на ноги (что я расценила как плохой признак) и кричала (хороший признак).
«Видишь, как хорошо, что ты не делала укладку», – успокаивала я ее шутками, накладывая повязку на голову. Как ни странно, после этих слов Катя успокоилась.
Бабушка, к счастью, физически не пострадала, и, несмотря на проблемы с давлением, выдержала со мной все тяготы того дня.
Помню, как тянулась каждая минута в темноте на трассе в ожидании «скорой», как я осознала, что Стася больше не жива, как я била водителей маршрутки и фуры, как четыре часа сторожила тело подруги на дороге в ожидании катафалка. Как не могли найти номера родных, чтоб связаться и сообщить. Как ждала входящего звонка на Стасин телефон, и вот звонит абонент Мама: «Алло, Стасечка? – Это не Стася…».
Товарищ, психолог по образованию, сразу после новостей об аварии написал: «Ты только не закрывайся. Говори об этом. Дай себе побыть с этим горем». Я совсем не так реагирую на жизненные потрясения, но после этого совета плотину прорвало. Я ходила по улицам и плакала, раз за разом спрашивая маму, она у меня врач, все ли я делала правильно. Мысль а вдруг я могла ее спасти, если бы мои навыки были лучше, не давала мне покоя. И только результаты судмедэкспертизы поставили точку.
Любой, кто знает меня, знает и мою бесшабашную смелость. Но после аварии ее и след простыл. Я боялась транспорта. Первый месяц доходило до крайностей: резкое торможение в маршрутке приводило меня в оцепенение, крутой маневр в другую полосу заставлял вцепиться в поручень. Харьковское ДТП вызвало истерику посреди дороги: с десяток друзей на фб скинули то самое видео с погибшими – я же журналист – но никто не подумал, что совсем недавно в моей жизни были похожие кадры. Появившийся страх касался не только транспорта. Я стала остро бояться смерти. Почувствовала себя беззащитной. Упала с верхушки пирамиды Маслоу на ступеньку про безопасность.
Ночью постоянно снилось, как я кого-то спасаю. В этих фантазиях я переспасала, наверное, большую часть своих родных и знакомых.
Мечта стать автомобилистом отошла на второй план. Попасть в аварию на второй день после получения водительского удостоверения (пускай и будучи пассажиром) – большое испытание для будущего водителя. Я боялась сесть за руль, хотя до этого инструктор шутил о моей манере вождения, что я буду удирать от полиции в Мерсе на литовских номерах, периодически отстреливаясь через окно.
Каково же было мое удивление, когда, сев за руль, я избавилась от страха. Оказалось, что теперь, когда я сама контролирую соблюдение ПДД, я чувствую себя в куда большей безопасности.
Никогда не могла подумать, что выжившему в аварии так нужна поддержка. Горе помогает осознать ценность семьи. Самые близкие на уровне инстинктов знают, как тебя поддержать. А я по цепочке стараюсь поддерживать Стасину маму.
Надеюсь, моя откровенность поможет кому-то из читателей в подобной ситуации быть более чуткими со своими близкими и лучше понимать, что происходит у них в душе.
Еще хочу поблагодарить свою редакцию. Важно осознавать, что рядом не просто люди, которые случайно оказались с тобой в одном офисе. Это большая семья, которая приходит на выручку и понимает. Пять месяцев у нас в редакции стоит мемориал с фотографией специального корреспондента «Страны» Стаси Рафал.
Ее рабочее место так и осталось за ней.
